- И как же... - я задумываюсь и решаю переформулировать вопрос. - И зачем же директор его «провоцировал»?
- Ну, в это-то как раз можно поверить, - Андрей постепенно остывает. Выплеснул, значит, лишние эмоции. - Между ними давно же терки были.
- У Сеньки с дириком школьным?
- Ну, - кивает Андрей. - Ты не знал что ли?
Я пожимаю плечами и спрашиваю:
- Из-за чего это? Терки-то?
- А, черт его, - Андрей отстраненно смотрит куда-то в сторону, задумавшись уже о чем-то другом. - Вроде как из-за приставши одной, но это все сплетни, я точно не знаю.
Вот это круто! Такого я даже представить не мог!
- В смысле, он приревновал какую-то приставшу к директору школы?
Андрей недовольно смотрит на меня:
- Повторюсь: это сплетни.
- Да я понял, - я представляю себе, как Сенька ходит из стороны в сторону перед безмолвным скелетом в дотлевающем свои дни костюме и время от времени резко отвечает на его, скелета, выпады, которые Сенька сам и навыдумывал. Как он не выдерживает, упирается руками в директорский стол, как он любит, нависает над ним, орет на него.
Дикость какая-то...
Хм, а что, если Сенька просто объективирует какие-то свои проблемы? А? Идейка же! Что если он просто перекладывает ответственность за эти проблемы с себя на директора? Сам, может, с этой приставшей поссорился, а директору морду набил, чтобы себе потом душу не бить? Это же самый настоящий психотренинг! Да Сеньке нужно первым постапокалиптическим психологом становиться! Хм, кстати, интересно посмотреть под таким углом на деятельность всей ИКОТы в общем. Это же, может быть, ключ к ответам на многие вопросы. Получается...
Щелк!
Это Андрей привлекает мое внимание к себе, щелкая пальцами у меня перед носом. Удостоверившись, что я его заметил, он говорит:
- Извини, что отвлек, но вот эта твоя привычка меня всегда... - видно, что он пытается подобрать слово помягче, - раздражала.
- Какая привычка? - я фокусируюсь на его лице. Видимо, с трудом, потому что он ухмыляется:
- Вот эта. Вроде говоришь с тобой, а потом смотришь - а ты в каком-то астрале, взгляд упрешь куда-то... Как робот.
Я пожимаю плечами:
- В умной голове много мыслей. Знаешь, как сложно их все обработать?
Андрей улыбается:
- Когда-нибудь я не буду отвлекать тебя от твоих мыслей. Мне даже интересно, сколько ты простоишь таким истуканом, - он как-то оценивающе, с прищуром, оглядывает меня. - А потом одумаешься, будто от сна какого-то отошел.
Я еще раз пожимаю плечами, не зная, что сказать. Но тут уже Андрей стирает с лица этот академический интерес и хмурится:
- Ну ладно, пойду я. Еще работы куча, - он снова потрясает портфельчиком.
Я киваю. Он кивает в ответ и идет к себе.
А я стою еще какое-то время в коридоре, туповато почесывая подбородок и пытаясь восстановить ход своих мыслей. Что-то же умное было. По-моему.
Но перед глазами опять встает обиженный взгляд Анджелы, так что я вздыхаю и иду к себе.
***
Обычно я опаздываю на планерку. Минут на пять - десять. Все равно Петр Тимофеевич приходит еще позже. Но стоит ли говорить, что я с нетерпением жду знакомства с новым начальником?
- Доброе утро, - говорю я, открывая дверь в кабинет уже не Петра Тимофеевича.
- Доброе, - буркает он с непривычного ему бокового стула.
Во главе стола - никого.
Я сажусь на свое обычное место и смотрю на шефа. То есть, теперь на его заместителя. Петр Тимофеевич замечает мой взгляд и вопросительно дергает головой. Я пожимаю плечами и перевожу взгляд на большое шефское кресло. Там все еще никого нет.
Через несколько минут подтягивается остальной народ. Все любопытно смотрят на Петра Тимофеевича. Андрей, зайдя, сразу же хмурится.
- Ну что, все в сборе? - Петр Тимофеевич приподнимается за столом. - Позвольте представить вам вашего... - он запинается, - нашего нового начальника. Сланец номер семьсот двадцать восемь.
Все кивают, Сеня с лицом деревенского гостеприимства выкрикивает:
- Добро пожаловать!
Петр Тимофеевич смотрит на него волком.
Я замечаю, как Андрей передергивает плечами, постепенно серея лицом.
Не выдержав, я перегибаюсь через стол, и, вытянув шею, заглядываю за него.
Ну да. В принципе, этого можно было ожидать.
В кресле вальяжно лежит угловатый камень.
- Ты еще на стол ляг! - строго говорит Петр Тимофеевич. - Что за обезьянничество?
- Извините, - я сажусь на кресло и смотрю на Андрея. На лице - ноль эмоций, разве что цвет слегка пепельный, но кулаки сжал так, что костяшки побелели.
- Все? Откривлялся? - Петр Тимофеевич переводит взгляд на камень. - Начинайте, номер семьсот двадцать восемь.