По крайней мере, такой версии придерживался дед.
Были и другие. Например, кто-то говорил, что второй бункер был нужен для того, чтобы после конца света обществу не нужно было заново делиться на классы. То есть, если совсем гипертрофировано, в одном бункере - хозяева, в другом - рабы.
Версий было много. И их уже не проверишь.
- Но смысл этой легенды не в назначении бункера, - сказал дед. - Смысл в том, что с ним произошло.
Меня тогда передернуло от этих слов.
Мы стояли и курили рядом с крыльцом заброшенной четырехэтажки, но перед моими глазами стоял образ старейшины, рассказывающего юношам старинное предание. Освещенное ярким костром лицо висит оранжевым пятном в темноте пещеры, в глазах - отраженный огонек, блестящий вдвое сильнее, усиленный безумием.
Я и не знал, что у ИКОТы есть свои легенды.
В любом случае, для чего бы ни был задуман этот бункер, он стал частью ИКОТы. Можно сказать, территориальным подразделением. Естественно, это подразделение было ИКОТе подотчетно. Ежу понятно. Но в силу территориальных особенностей расположения подразделения, а именно - далеко за пределами самой ИКОТы, связь с ним осуществлялась посредством рации.
И вот этот наш внешний отдел, или как там его называли, в обозначенный срок не выходит на связь. На вызовы не отвечает. День, два. Что делать?
Это меня дед спросил:
- Что делать?
Я не знал. Я пытался себе это представить.
Бесконечная пустыня. Вроде бы вот она, лежит перед тобой, как на ладони. Но ее ведь никто и никогда не изучал. Мы же не колонизаторы какие-нибудь. Мы простые государственные служащие. Так что хрен его знает, что там может быть за горизонтом.
Бесконечная пустыня и в ней всего два бункера, в нескольких днях ходьбы.
И вот один исчезает.
Куда? Как? Почему?
Что бы я почувствовал? Думаю, что страх. Страх и ноющую надежду на то, что на той стороне просто разбилась рация. Если бы это было правдой, то они послали бы гонца. Отчетность-то в любом случае должна быть. Но просто сидеть и ждать этого гонца я бы не смог.
- Отправить экспедицию?
Они отправили отряд. И стали ждать.
Не знаю, может быть, я слишком нервный, но я бы такое вряд ли перенес. Меня бы инфаркт скрутил от такого ожидания. Послать целую группу непонятно куда, черт знает, что их там ждет.
Ни за что не хотел бы быть ответственным за это.
А что если и отряд исчезнет?
Не исчез. Дождались.
Через несколько дней рация захрипела голосом одного из членов отряда. Рация прошуршала, что домой отряд можно не ждать. Рация прошипела, что никакого территориального подразделения ИКОТы больше нет. Оно расформировалось. Само. Все просто уволились из него. Теперь на его месте совсем другое заведение, можно сказать, частная фирма. И все члены отряда решили перевестись туда. Бюрократии меньше, работа интереснее, в общем, до свидания.
Рация замолкла и больше никогда не говорила.
Послали еще один отряд. Он вернулся с огромной стопкой заявлений на увольнение. Они лежали перед неприступной дверью в бункер, прижатые камнями. За дверь попасть не удалось.
Отдел пытались вернуть всеми доступными средствами.
По самой ИКОТе прошла волна сокращений, служебных расследований, реформ. Еще бы, целый отдел просрали! Приказы сверху сыпались, как осенние листья.
Это не помогло.
Туда посылали еще отряды. Безрезультатно. Они находили только запертый бункер и тишину.
В итоге всех просто лишили премий на полгода, а заявления на увольнения подписали. А что еще делать? Не хотят они работать, как их заставишь?
- И что, про все это просто забыли?
В итоге про все это просто забыли. Двинули какую-то официальную версию об упразднении подразделения в связи с нецелесообразностью, законодатель подписал приказ, чем навсегда поставил точку, закончив эту главу в истории ИКОТы.
- А чем таким интересным решил заняться тот отдел? Никаких слухов не было?
- Слухи были, но верить им? Пф! Никто ведь там лично не был, - старик помотал бородой. - Будет еще папироска?
***
Старик полюбил мое общество. Ему нравилось покурить в моей компании, он рассказывал про свою молодость, про свою работу.
Молодость у него была примерно такая же, как у меня, а работа библиотекаря меня не вдохновляла. Рассказывал он хорошо, но рассказывать про нее было особо нечего. Когда библиотеку упразднили («Как можно? - сокрушался дед, сплевывая на песок. - Гады они невежественные, вот кто!»), он перевелся в избирательный комитет. За всю его жизнь выборы проводились всего раз, так что про эту работу он тоже ничего интересного не вспомнил.