За тем же столом, что и обвинитель, - собственно, потерпевший. Номер семьсот одиннадцатый. Он все еще перебинтован и все еще корчит из себя подбитого лебедя. Но сегодня он особенно старается, даже мне кажется, что он побледнел.
- Ну, и секретарь нашего судебного заседания... - Тамара Степановна делает паузу в стиле ведущих из игровых шоу, объявляющих суперприз, и рекламным жестом указывает на секретаршу. - Лизавета Федоровна Косячкова!
Лизавета Федоровна, видимо, растаявшая от таких интонаций, скромно кивает. Я борюсь с желанием встать и захлопать.
- Двадцать семь лет, а мужа все нет! - добавляет судья и просмеивает заливистую трель. Секретарша поразительно быстро краснеет и даже привстает от возмущения, играя желваками, но Тамара Степановна пресекает недовольство: - Так, что это тут! - удар молотком. - Порядок в зале судебного заседания! - еще удар.
Лизавета Федоровна медленно опускается на стул, явно борясь с желанием пару раз оприходовать судью судейским же молоточком. Мне же остается только поражаться, как это я стал всего лишь вторым уголовником, с такой-то дружелюбной атмосферкой в судебном отделе?
Убедившись, что Лизавета Федоровна поборола свои нервы и больше не представляет угрозы для чьей-нибудь - особенно судейской - жизни, Тамара Степановна как ни в чем не бывало продолжает:
- Вот, собственно, все участники сегодняшнего разбирательства.
Она говорит это с интонацией продавца в гастрономе, так что мне хочется приобрести килограмм-другой какого-нибудь участника. Лучше всего, конечно, секретаря...
Но я борюсь с этим соблазном - да и денег у меня нет - и оглядываю зал. Ну да, вот и все участники. Будут еще свидетели, но их потом пристав позовет. На зрительских местах сидят только трое камней, не считая Анджелы. Она нервно теребит какой-то платочек и, не отрываясь, смотрит на меня глазами, полными материнского разочарования. Мне под этим взглядом тяжело, поэтому я слабо улыбаюсь ей и смотрю на судью.
А судья - на меня.
- Так, подсудимый! Ваши права вам известны? - я не успеваю ни кивнуть, ни покачать головой. - Слушайте внимательно, повторять не буду, - Тамара Степановна делает паузу, будто вспоминая начало зазубренного стихотворения, и начинает механическим голосом зачитывать мои права, глядя куда-то в потолок. - Вы имеете право знать, в чем вы обвиняетесь, получить копию постановления о привлечении вас в качестве обвиняемого, копию постановления о применении к вам меры пресечения, копию обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления...
Все-таки, права была Лизавета Федоровна, сквозит от окна. Причем прямо мне в шею. Не знаю насчет нее, а меня точно продует.
Я смотрю на своего защитника. Он дрожит. Мне его даже жалко становится. В какой-то момент у меня появляется желание накрыть его пиджаком, но приходится держать себя в руках - тут может выйти конфуз. Ведь я не знаю, какого пола это перекати-поле. Ладно, если девушка, тогда этот жест еще может сойти за проявление джентельменского этикета, а если мальчик? Это уже будет странным.
Интересно, есть у него вообще какой-нибудь пол?
А, черт, что там с моими правами?
- ... объясняться на родном языке или языке, которым вы владеете, пользоваться помощью переводчика бесплатно...
Я бы не отказался от помощи переводчика. Интересно, есть здесь переводчик с каменного языка? Эх, вряд ли. А он мне не помешал бы, причем не только на суде. По работе тоже.
Хотя, наверное, заявлять такое ходатайство будет глупо. Сразу появятся вопросы касательно моей службы. Как же это я умудрялся работать, не понимая камней?
А как все остальные умудряются работать, не понимая камней?
А как все остальные, понимая камней, умудряются работать, а не лежать в психиатрическом отделении?
- ... знакомиться с протоколом судебного заседания и подавать на него замечания...
О, представляю себе этот протокол! По две реплики, моих или судьи, на страницу, а остальное - пустота.
Хм, а ведь интересно будет его почитать. Хотя бы после заседания узнать, о чем меня спрашивал каменный обвинитель.
- ... участвовать в рассмотрении вопросов, связанных с исполнением приговора, защищаться иными средствами и способами, не запрещенными Законом, - Тамара Степановна выдыхает и осоловело, но самодовольно смотрит на секретаршу. - Ффух! Во, видала! Все наизусть помню! - для убедительности она еще раз выдает удар молотком и поворачивается ко мне. - Все понятно?
Я киваю.
- Вот и славно. Так, теперь потерпевший, - Тамара Степановна смотрит на семьсот одиннадцатого с каким-то сомнением, но вздохнув, все-таки начинает: - Вы имеете право знать о предъявленном обвиняемому обвинении...