Так же и с насекомыми. Но здесь уже не выдержал я. Когда на второй стоянке мелкие, наглые, противные, мерзкие… Хм, а ещё? Гадкие. А ещё?.. Н-да. В общем, какими бы они ни были, они покусали моему телу то место, из которого растут ноги. Женщина, когда перестала смеяться (а произошло это очень быстро!), пояснила, что я сел на гнездо этих тварей. А потом стала визжать и прыгать, потому что я послал пакостную мелочь кусать её. За то же место. Не всех. Сотни две или три. Чтобы знала, над кем нельзя смеяться.
Вообще, надо её воспитывать. И учить. Она многого не понимает. Например, что нельзя кричать на бессмертного, даже когда он в таком виде. Даже когда она под одежду лезет, чтобы отряхнуть тварей с… Чтобы отряхнуть. А сейчас урок можно уже закончить. Не поймёт — повторю. Потом. Пока же насекомые не станут её кусать. Никакие.
— Сядь! Не люблю задирать голову, — развалившийся на куче шкур правитель подцепил толстыми волосатыми пальцами кусок мяса со стоящего на низеньком резном столике деревянного блюда и швырнул в рот. — Фто уфнал?
Смуглый человек среднего роста с короткими кучерявыми волосами неопределённого цвета осторожно опустился на горку подушек и начал докладывать:
— Великий…
— Брось! Короче.
— Повелитель, я бы сказал, что бог всё же посетил город.
— Посетил, говоришь, — лежащий на шкурах вытер жирные пальцы о поданное слугой расшитое полотенце. — И куда же он делся?
— Ушёл, — развёл руками Главный Шпион. — При этом он на самом деле забрал предназначенную для него жертву. Но именно забрал, а не убил и не съел.
— Уверен? — Великий Ях'Хат напрягся. — С чего вдруг такие выводы?
— Повелитель знает, что я ни в чём никогда не уверен, — шпик наклонил голову, — даже в том, что вижу собственными глазами. Но… — он замялся.
— Не тяни!
— Как скажет повелитель. В доме жертвы видны следы поспешных сборов, но не это главное. Главное другое: полка с книгами, которая была у жертвы… К ней так и не смогли подойти. Ни я, ни мои люди. Ни вызванные из храма жрецы. А кроме того… Кроме того, жители квартала, расположенного у того участка стены, где…
— Дальше! — нетерпеливо взмахнул рукой правитель.
— Они видели две фигуры, направлявшиеся как раз к участку между Пятой и Шестой башнями.
Ях'Хат вскочил с ложа и зашагал по небольшой завешенной коврами комнате, в которой и проходила беседа. Сделав пару кругов, он подошёл к оставшемуся сидеть смуглому:
— Значит, эта шлюха нашла способ договориться с богом…
— Повелителю, конечно, виднее, но… — шпион замялся.
— Да говори уже!
— Боюсь, вашу бывшую любовницу назначили жертвой как раз за то, что она никого не допускала к своему телу…
Довольно большое поселение, должен признать. Вполне достойно статуса города. По местным меркам. У ворот даже что-то похожее на башни имеется. У закрытых ворот. Нас не желали впускать. Хмурые коренастые бородачи пялились с башенных площадок и молчали. Кого-то ждут? Или хотят меня рассердить? Или хотят, чтобы мы заговорили первыми? Надо их как-нибудь поторопить.
— Женщина, скажи этим, что тебе нужны приют и защита. На время. Потом посмотрим.
— Так и сказать — потом посмотрим?
— Нет. Только про приют и защиту. И не притворяйся глупее, чем ты есть. Я и так испытываю желание убить кого-нибудь.
Кулий не любил неожиданностей, сюрпризов, гостей, резких перемен погоды и многого другого, что вынуждало отклоняться от привычного течения жизни. Ещё Кулий не любил действовать необдуманно и спешить. Но больше всего Кулий не любил неприятности. Он их ненавидел. И старался всячески избежать. Эта ненависть и это стремление когда-то помогли охотнику сначала стать лучшим в поселении, потом занять место в Совете и, в конце концов, стать вождём. И они же сейчас говорили о том, что лучше бы эти странные пришельцы никогда не появлялись перед воротами деревни. Увы, за свою непростую жизнь Кулий понял ещё одно: если что-то случилось, жалеть об этом бесполезно, надо думать, принимать решение и действовать. Иначе случится что-нибудь похуже.
В это время незваные гости о чём-то коротко переговорили, и женщина крикнула:
— Я прошу дать мне приют и защиту!
На башенных площадках возникло лёгкое движение — бородачи недоумённо переглядывались: говорить должен был парень, стоящий рядом с пришелицей. В поселении мальчики в этом возрасте проходили посвящение, после которого считались полноправными охотниками. Может, этот посвящение не прошёл? Тощий он какой-то, недокормленный. Или больной? Кто их знает, этих городских, какую заразу они могут с собой притащить? Кулий уже было открыл рот, чтобы произнести слова отказа, когда мальчишке, по-видимому, надоело ждать: он вскинул левую руку и щёлкнул пальцами. И тут же из травы позади просителей поднялась голова огромной каменной змеи, раздувшей капюшон. Чужой бог. Бог города.