Герий, которому бабья болтовня не слишком-то и мешала, подумав, решил эти посиделки не разгонять, а… Не упускать из виду, скажем так. И через некоторое время получил, как уже говорилось, лишний повод поворчать. Однако сегодня дойти до него не успел: пару раз грохнув кулаком в дверь, в комнату шагнул Кулий, так что колдун почёл за лучшее тут же сменить тему:
— А ещё ходють тут всякие! То дождь зимой им подай, то снегу летом!.. Ну, чё у порога мнёшься-то? Проходи, вон, присаживайся, — тонкий узловатый палец, покрытый растрескавшейся кожей, указал на трёхногий деревянный табурет с круглым сиденьем, — и говори, чё надо! Не тяни! Вишь, работа у нас стоит!
— Да уж вижу я, как ты работаешь, — буркнул вождь, устраивая зад. — Языком всё больше. Девку гоняешь. Совесть-то у тебя осталась? Или высохла вся?
— Моей совести на десятерых хватит! Чё припёрся, спрашиваю.
Кулий вздохнул: после появления жилицы-помощницы характер вредного старика лучше не стал. Даже наоборот. И с чего бы, интересно знать? Чистота в доме не нравится? Или на старости лет бабу захотелось? Бородач покосился на продолжавшую возиться с травами женщину: кожа на руках гладкая, пальцы тонкие, длинные, фигура… Фигуру сейчас, конечно, разглядеть было трудно, однако память охотника прекрасно сохранила виденное ранее, и это воспоминание, поддержанное фантазией, заставило пятидесятилетнего бородача сглотнуть слюну. Была у него мысль взять пришелицу третьей женой, была! Что уж тут? Была и ушла, сменившись другой: свести чужачку со старшим сыном. Глядишь, и сладилось бы у них, а приданое… А что приданое? Не дура ж необученная, кроме обычных женских дел ничего не знающая. Травница! Такую и голую-босую взять можно! Да только старший пентюх пентюхом вырос, из-под жениного башмака носа не кажет. Куда такому вторую? Чтоб на части порвали? За младшего же, который только-только посвящение прошёл, эта и сама не пойдёт: зачем ей сопляки, пусть даже и удачливые? Таким крепкий мужик нужен. Головой крепкий, разумом, а не только своим достоинством. Да и не по обычаю первой женой бабу брать, пусть даже нестарую…
Кулий вздохнул ещё раз и перешёл к делу, заставившему его плестись через полдеревни и терпеливо выслушивать ядовитое бурчание колдуна…
Ну вот и город… Сколько помню это беспокойное племя, его представители всегда стремились собраться в кучи. Сперва в маленькие, затем — всё больше и больше. И если вначале стаи помогали выжить, то потом… Да уж. Особенно когда у них «развилась цивилизация». Каждый второй не смог бы добыть еду, отними у него все так называемые «блага». Вот и вымерли, воюя друг с другом непонятно за что. Почти вымерли. Немногие оставшиеся опять начали собираться в кучи. Сперва в маленькие, а теперь…
Главному Шпиону снилась война. Поле боя. Огромный участок степи между двумя холмами, на которых разместились правители городов со своими помощниками. Ему уже доводилось бывать там, разглядывая с высоты ровные ряды своих и вражеских войск. И вот — опять! Но теперь он почему-то стоял в первой шеренге, удерживая на левой руке большой щит из трёх слоёв буйволиной кожи, укреплённый костяными бляхами, а в правой сжимая короткое метательное копьё с зазубренным наконечником. Рядом сопел и всхрапывал сосед («Спит он стоя, что ли?»), а впереди… впереди была выжженная солнцем, но ещё не полёгшая высокая — по грудь — трава. «Опасно, — подумал Главный Шпион, — если подберутся на выстрел или бросок…» Потом он вспомнил о холме за спиной и успокоился: наверняка с вершины и со склонов разглядели бы, случись соседям предпринять такую атаку. Значит, оставалось лишь ждать. Стоило прийти к такому выводу, как сзади на плечо легла чья-то рука и смутно знакомый голос позвал: «Лари, вставай! — затем ещё раз: — Лари! Лариват, сожри тебя волки! Открой глаза! Новости! Лари!»
Просыпаться было тяжело. Ночное видение — цветное, яркое, со звуками и запахами — отпускать не желало. В нём как раз рога протрубили «Готовность!», и Главный Шпион не оборачиваясь дёрнул плечом. «Лари! — не унялся кто-то сзади. — Ях'Хат зовёт!» «Что?!»
Подскочив, Лариват наконец-то раскрыл глаза: вокруг не было ни степи, ни травы, только с ложа раздавалось сопение, временами прерываемое всхрапыванием. «Турми, — мелькнуло в голове, — странно, я не знал, что она храпит».
— Проснулся? — послышался рядом голос из сна. — Одевайся, есть новости.
— Да, Учитель, — кивнул Главный Шпион, — сейчас.
Старик бесшумно выскользнул за дверь, а Лариват принялся одеваться.
Спустя полчаса он уже подходил к дому таинственно исчезнувшей женщины, сопровождаемый двумя телохранителями. Когда до калитки оставалось не больше десятка шагов, от забора отделилась высокая тень: