Она встрепенулась, поднялась, и решив, что он достаточно добр и готов к разговору, стала приставать к нему: «Поговори со мной, а не то я выйду из терпения». Он посмотрел на неё долгим и тяжёлым взглядом. Затем поднял с земли белый камень и подошёл к чёрной глади скалы. Она благоразумно притихла. Камень в руке, это не пригоршня цветных ягод в ладони, попробуй вставь своё слово «под руку». Она помалкивала. Он, не оборачиваясь, всматривался в черноту скалы.
Вдруг он с силой ударил камнем о скалу и начал рисовать её портрет. Портрет женщины. Женщины такой, какой бы хотел её видеть. Светлой, в этом тёмном мире…
Глава восьмая
Озарение, красота спасёт мир
Он рисовал и рисовал её. Новые штрихи наполняли её новым содержанием. Под его руками скала перестала быть отталкивающе чёрной. Произошли странные изменения. У него ещё оставались воспоминания о белом полотне в саду и буйстве красок на нём. Но там, в саду красота и любовь были «разлиты» повсюду. Он даже не замечал её — эту красоту и любовь. Здесь же, на этой земле было только белое и чёрное. Камни, пустыня, скалы и мёртвые воды. Но оказывается, и белым камнем по чёрному камню можно выразить любовь, если очень захотеть.
Она стояла рядом, любуясь его рисунком её самой. Стояла не дыша, боясь нарушить его сосредоточенность. Наконец он закончил портрет.
Он отошёл от скалы на несколько метров, чтобы полностью охватить взглядом своё творчество. Она прижалась к нему и сказала: «Спасибо». Затем добавила: «Рядом со мной ты нарисуешь и себя. Ведь правда?»
Он долго молчал. Лоб его морщился от разных, совершенно неведомых ему до этого мыслей. Мыслей, идущих одновременно с новыми чувствами. Это были не чувства радости и любви, к которым он привык в саду, но это было что–то очень похожее на них. Эти свои новые чувства он назвал иронией и юмором.
Он сказал: «Да, дорогая, так и будет. Но сначала мне придётся стереть всех кровожадных зверюшек, хищных птиц и кусачих насекомых, коих я породил здесь во множестве. А потом, возможно, будет уместен и мой автопортрет. К тому времени я, может быть, увижу себя в спокойных водах, ибо в этих мёртвых ничего не видно».
А про себя он подумал: «Я буду рисовать и тебя, и просить у тебя прощения. Рисовать и просить того, кто славен и прав. Может быть, ты сделаешь мой путь домой легче, и мы с ней поднимемся над всеми цепями».
Он впервые с тех пор, как они оказались на этой холодной и тёмной земле, посмотрел на неё с любовью. От её широко раскрытых глаз, в которых сияло восхищение от его творчества, настроение его стало совершенно безмятежным. Он подумал о себе и о ней в уже ставшем привычным ироническом тоне: «И здесь можно жить. Возможно, что с ней можно жить везде».
Вслух он сказал: «Я буду звать тебя Машей». И прежде чем она успела ему ответить, поцеловал её и продолжил свою мысль в тёплом юмористическом ключе: «Это имя сильно расширит твои возможности. От Маши легко перейти к маме, от мамы к Саше, Мише и даже Наташе. Если мы встретим кого–нибудь похожих на нас, то они будут «наши». Ну а если возникнет скрытая опасность для нас, я буду орать во всё горло: «Ша»».
Она не стала с ним спорить. У неё уже тоже был опыт, пусть маленький, но свой. Она ответила кратко и просто: «Как скажешь, дорогой».
Глава девятая
А в это время в панельном доме…
Сергей сладко потянулся на кровати, наконец–то ощутив, что он остался один. Кровать скрипнула, и вместе со скрипом в голову пришла первая утренняя мысль: «Зачем я женился?». Начиналась вторая неделя его брачной жизни.
Первую он помнил, как долгий, не прекращающийся кошмар. Три «обжоркиных» дня теперь уже общих многочисленных родственников. Длинные напутственные пожелания, которые обязательно должны будут сбыться, затем пьяная правда жизни в частушках и куплетах, из которых Сергей всю первую неделю брачной жизни напевал слова: «Для кого–то просто пьяная гулянка, а ведь это проводы любви».
Затем ещё три дня привыкания к браку, как к новому житейскому состоянию, шёл подсчёт подарков и обоюдных обид на баяниста, игравшего не то и не так, на отдельных представителей родни, которые не соответствовали принятым стандартам других её отдельных представителей.
Главное, что Сергей обнаружил в первую неделю своего брака, так это новый взгляд на себя, как на мужа со стороны жены. Первое, что сделала его жена, так это убрала его белый экран, чтобы он не портил интерьер квартиры и не собирал пыль, так как это не ковёр. Он хоть и не понял разницы, но почувствовал, как у его бывшей любимой девушки в одночасье проросли острые коготки, и как она примеряет их на предмет вцепиться ими в его хребет, как в свою раз и навсегда приобретённую собственность. Но вот прошла и эта неделя послесвадебного счастья, называемого в народе «медовым месяцем».