Американским учёным было проще: их лунная программа началась раньше советской, они и прибыли первыми, и первые несколько лет чаще посещали место катастрофы. И у них, чаще всего, было не по одному экземпляру устройства.
Нужно было как-то исправлять ситуацию: государство, первым реально разобравшееся в инопланетных технологиях, стало бы единственным гегемоном на Земле на долгие-долгие годы.
И решение пришло вместе с выкладками нескольких учёных, задавшихся вопросом: а откуда, собственно, летел «Объект 1»? У них было очень мало информации: рассказ Леонова и Беляева о событиях тех минут; образцы, предположительно собранные инопланетянами; данные об анализе того, самого первого, куска инопланетного корабля. На этом тонком фундаменте несколько искренне увлечённых космосом сибирских физиков построили вполне прочную теорию о том, что инопланетяне должны были двигаться от Венеры, оставив там либо исследователей с аппаратурой, либо исключительно автоматизированные устройства.
Это был шанс.
К счастью, аппараты разной степени автономности с нанесённой на хромированные бока символикой СССР и пришедшего ему на смену Объединения Социалистических Республик, уже не первый год исследовали Утреннюю Звезду. И — в глазах заклятых друзей и врагов — отправка первой пилотируемой экспедиции выглядела не капризом и не причудой, а закономерным развитием странного интереса к планете, требующей для собственного изучения куда больше ресурсов, чем с неё можно получить.
— Земля, начинаем снижение. — Назар Ульянов, командир миссии «Венера 19» выключил передатчик и обернулся к сидящему в креслах-трансформерах экипажу. — У нас всё получится.
— Сомневаюсь. Кислота уже всё разъела бы! Столько лет прошло!
Назар, смуглый крепыш, в лице которого равномерно смешалось наследие тюркских предков отца и поморских — матери, неопределённо пожал плечами. Корабль успешно миновал пять слоёв венерианской атмосферы и уже почти вошёл в нижний и самый опасный, так что всё внимание командира теперь было приковано к окружающим корабль, безостановочно вращающимся, плотным кислотным облакам.
Поняв, что товарищ не настроен на разговор, старший техник Николай, худой и нескладный обладатель огненно-рыжих волос, примечательной россыпи веснушек и — вопреки всем стереотипам — тёмных, почти чёрных глаз, скрестил руки на груди и расслабленно откинулся на спинку кресла. Разговаривать с третьим членом экипажа о том, могло ли что-то сохраниться на Венере, он не хотел. Впрочем, Елизавету Лазареву, к своим двадцати шести годам заслуженно получившую степени в нескольких отраслях биологии, крайне редко интересовали такие мелочи.
— Не обязательно. — Лиза, сероглазая и русоволосая обладательница совершенно незапоминающихся черт лица и фигуры, с лихвой компенсировала недоработку генетики живой и выразительной мимикой. Взгляд, которым она смерила старшего техника, заставил бы устыдиться и усомниться в праве на собственное мнение любого человека, обладающего чувствительной натурой. — Мы так и не знаем, какими они были. Защитные костюмы, доставшиеся нам, могут быть надеты на любое гуманоидное существо, которое я себе могу вообразить. Я уже третий год твержу, что это для гостей. Хозяева либо вообще не пользовались костюмами, либо были уничтожены вместе с собственными скафандрами.
— Твои завиральные теории…
— Тихо! Снесёт нас сейчас с курса до конца, и добавятся к возможным гуманоидным трупам на Венере человеческие!
В небольшом главном отсеке, заставленном приборами и креслами, резкий окрик Назара превратился в почти что полноценный крик. И Николай и Лиза, наконец, умолкли, оставив в отсеке техническую тишину, как часто называли отсутствие человеческих голосов, изредка разбавляемое низкими, почти инфразвуковыми, сигналами приборов.
Назар снова склонился над пультом управления.
Согласно общему мнению учёных, искать следы хозяев «Объекта» следовало на земле Иштар, где-нибудь в окрестностях гор Максвелла. Экипаж «Венеры 19» должен был сесть в самой верхней точке горного хребта, выпустить оттуда несколько автономных аппаратов, способных целых двадцать дней работать в сумасшедших венерианских условиях, и ждать результатов, как можно реже покидая корабль.
Но Венера внесла свои коррективы: скорость ветра в верхних слоях оказалась почти на 50 км\ч выше расчётной. В иных обстоятельствах эта ошибка могла бы стоить жизни экипажу, но люди, утверждавшие кандидатуру первого пилота и командира миссии, знали, что делают. И подполковник Ульянов — высококлассный лётчик, имеющий за плечами несколько десятков боевых вылетов — смог уйти от столкновений с отрогами хребта Максвелла, почти не отклонившись от намеченного курса. «Почти» в этом случае означало, что корабль снесло на пятьсот километров восточнее запланированной точки приземления. Теперь следовало опуститься вниз, в зону высочайшего давления, пройти над поверхностью сверхкритического СО2 и аккуратно подняться вверх, к запланированной точке. Бороться на равных с ветрами Венеры земляне не могли.