И всё же, ужасаясь масштабу и неотвратимости неведомой катастрофы, космонавт, тем не менее, чувствовал огромное облегчение: среди чёрных, серых и бесцветных обломков не появилось ни одного белого.
Три глухих удара — условный знак, означающий, что люк шлюза закрыт вручную и можно выравнивать давление. Ещё два — Алексей снял и выключил ранец и готов войти в основное пространство корабля. Можно открывать люк.
Алексей, освобождённый от скафандра, бледный как мел и изрядно возбуждённый, буквально ввалился вовнутрь. В руках он сжимал неправильной формы обломок неизвестного материала. Тот самый, едва не оставивший его навсегда в космической пустоте.
— Я его вообще случайно заметил, пока вращался. Даже сразу не понял, что такое: какая-то круглая тень в пол-Луны размером. — Едва сняв шлем, Леонов принялся в красках описывать чудовищную катастрофу, свидетелем которой оказался. Так что подполковник Беляев даже не успел принять решение: расспрашивать напарника сразу или дать ему слегка прийти в себя. — А потом ещё раз туда глянул — а он уже перед Луной, остановился, вроде как ждёт чего-то. Круглый, с одной стороны тёмно-серый, с другой — почти малиновый. Я и кинулся за наш корабль, оттуда чужой целиком в кадр помещался. — Здесь Алексей сбился, опустил голову и совсем тихо сказал. — То есть, я не знаю, было ли это кораблём, но думаю, что было, хоть и очень хочу ошибаться. Потому что потом он взорвался. Или его взорвали. Знаешь, Паша, мне показалось, что в него выстрелили. Похоже было, что какая-то белая спираль отпечаталась на малиновой стороне, и он по этой спирали начал вроде как раскрываться. И взорвался. Только я больше никого не видел.
— Я понял.
Космонавты помолчали, отдавая дань уважения неведомым разумным, возможно, погибшим непосредственной близости от них, неспособных даже попытаться оказать помощь. За себя они не боялись: если бы неведомые убийцы захотели разобраться с «Восходом-2» и его экипажем, они бы это уже сделали. Алексей прервал молчание первым:
— Передатчик у меня отключился сразу, как спираль начала появляться. Я как раз начал тебе говорить, что возвращаюсь. А здесь когда?
— Видимо также. И Земля молчит. Ну у них, надеюсь, всё нормально, это наше оборудование чем-то зацепило. — Павел снова попытался оживить передатчик, но тот продолжал молчать. — Пообедаем — попробую починить.
Год 1991
За двадцать шесть лет, прошедших с тех пор, как Алексей Леонов стал первым человеком, вышедшим в открытый космос и единственным, видевшим «Объект 1» во всём его великолепии, земные космические корабли изменились до неузнаваемости.
Землянам повезло дважды. Во-первых, атака из неведомого орудия в клочья разорвала жилые каюты, хранилища еды и, видимо, образцов, собранных на других планетах, не тронув при этом отсеки с двигателями и прочей аппаратурой. Во-вторых, хозяева корабля, очевидно, были похожи на людей сильнее, чем теоретически могли бы. Так что, изрядно поломав голову, космонавты и учёные смогли определить, что брать в первую очередь, и как это можно использовать. (Но достоверно отличить еду от собранных образцов так никто и не смог).
Благодаря инопланетянам остались в прошлом ракеты-носители и топливные двигатели, сменившиеся изящными сферическими устройствами, неизвестным образом взаимодействующими с самим пространством. Их демонтировали с корабля в первую очередь: больший достался американцам, успевшим к Луне первыми; меньший, попросту не влезший на американский «Аполлон», — Советам, опоздавшим на три месяца.
Канули в Лету громоздкие скафандры — нескольких чужих защитных костюмов, чудом переживших катастрофу, по-честному разделили между собой советская и американская экспедиции, нос к носу столкнувшиеся у останков «Объекта».
Передатчики, системы навигации, корабельная автоматика… Понять, как и почему это работает, удавалось куда реже, чем аккуратно демонтировать и переставить на корабли землян. Целые институты и конструкторские бюро бились над изучением артефактов далёкой цивилизации. Но результатов — помимо практических — всё ещё не было.
Американским учёным было проще: их лунная программа началась раньше советской, они и прибыли первыми, и первые несколько лет чаще посещали место катастрофы. И у них, чаще всего, было не по одному экземпляру устройства.