Сосновый бор уже погружался во тьму, окна домов директоров департаментов горели ярким светом. Бор затягивал вечерний туман. Странная тень привлекла внимание прокурора. Он вновь вошёл в дом и вернулся с биноклем. Направил его в ту сторону, где была тень. Холодный пот пробежал по спине. Тень отбрасывала фигура в белых одеждах непонятного предназначения. Та, которую описывал ему Понырев. Михаил лихорадочно проводил устные расчёты, не отводя глаз от фигуры. Немного успокоился, поняв, что не может быть следующей жертвой.
На балкон выбежал Понырев.
– Михаил Александрович, она! Эту фигуру я видел около мест четырёх убийств!
Михаил отдёрнулся от бинокля, посмотрел чуть одурманенными глазами на своего гостя, кивнул, стал смотреть опять. Но фигура исчезла.
– Странно это…
– Она прощалась, – задумчиво проговорил Михаил. – Ты говоришь, что знал обо всех четырёх убийствах?
– Да.
– Тогда почему ты не сообщил о последнем вовремя?
– Она мне сказала.
– В смысле?
– Когда я выслеживал предполагаемую жертву убийства, сзади я услышал, что кто–то меня зовёт: «Поэт!»
– Почему ты подумал, что тебя?
– Ну, ведь все меня зовут Понырев, а так звали героя в романе «Мастер и Маргарита», Ивана Бездомного.
– Ага… Ясно, – поморщился про себя прокурор, – И что она ещё сказала?
– Ничего. Только позвала и показала в противоположную сторону рукой.
– Ага…
Минуту просидели молча. Понырев смотрел на прокурора, прокурор смотрел в душу. Наконец он пробудился, сказал:
– Друг мой, закрой все двери и окна. И иди спать.
Понырев ушёл. Прокурор продолжал сидеть. Просидел ещё полчаса. Взял свой дневник, начал просматривать записи с начала недели. Чем больше он читал, тем больше усиливалась его тревога. Постепенно в памяти начали обрисовываться четкие воспоминания. Но они были не так радостны. Михаил закончил читать, отбросил дневник, напряжённо задумался. Стало холодно. Михаил понял, что не закрыл балкон. Вышел туда, в надежде увидеть за соснами тень. Но, к сожалению или к счастью, ничего не было…
Уже утром раздался звонок телефона.
– Да?
– Приезжайте в город… Семь тысяч человек вышли на улицу.
Глава XIV
Прокурор с Поныревым мчались в Лимск, где с семи часов на площадь выходили люди с лозунгами «За честные выборы!», «Свобода слова» и прочей ерундой, которая очень сильно подставляла действующую областную власть.
Когда Михаил Александрович въехал в город, около девяти часов, на площади было уже пятнадцать тысяч человек. Губернатор и мэр пытались успокоить митингующих, но их слова оправдания никто не желал слушать. Властелины города были освистаны, и под улюлюканья толпы согнаны со сцены.
Машину прокурор оставил подальше от площади, мало ли что… А сам направился в эпицентр событий. Где–то около площади, в музее искусств, Михаил Александрович нашёл собравшихся вместе, многочисленных городских чиновников.
– Михаил Александрович, может быть вы попробуйте с ними поговорить? – увидев прокурора раньше всех, спросил мэр Лимска.
– Может быть и попробую, – ответил Михаил. – Вы только скажите мне, как вы планируете их разгонять, кроме слов?
– Со стороны всех улиц, ведущих на площадь, стоят пожарные машины, – ответил Петр Дмитриевич, таинственно кивнув.
– Ну, теперь можно будет и поговорить, – слабо улыбнулся ему прокурор.
Он вышел на сцену с микрофоном в руках и в своей форме советника юстиции. Толпа шумела и на его появление никак по–особому не отреагировала.
Неожиданно для всех собравшихся прозвучал выстрел. Все смолкли. К радости прокурора (стрелял именно он, в воздух, конечно) площадь покинули несколько десятков человек.
– Здравствуйте, товарищи! – крикнул, и без микрофона громко, прокурор. – Некоторые из вас меня знают, но я всё же представлюсь – прокурор области, Михаил Александрович Божесов, – по толпе пронёсся рокот. – Возможно, меня можно назвать виновником произошедшего. Но одновременно с этим, я пришёл вас успокоить, – послышались неодобрительные возгласы толпы. – И рассказать вам истинные причины убийств. Сразу хочу сказать, что это не враньё и не традиционные отговорки. И в доказательство своих слов я спущусь к вам, – под уже немного одобрительные звуки, издаваемые толпой, прокурор спустился со сцены. – Итак, для начала хочу спросить, что вас сюда привело? Вижу на ваших плакатах требования о честных выборах, о свободе слова и прочем… Но есть вопрос, что вам не нравится сегодня? Вы не можете говорить свободно? Тот факт, что вы стоите здесь и вас не давят полицейские, говорит об обратном. Разве не так? А насчет честных выборов, если я не ошибаюсь, то они ещё не прошли, и делать выводы об их честности немного глупо… Но я понимаю, что вы озадачены и введены в заблуждение смертью господина Сикирова. Вы считаете, что мы убили его, якобы «боясь честной конкуренции». Смешно! Не так ли? Даже если предположить, что мы все обманщики, воры, уроды и прочие аморальные типы, то нас ни в коем случае нельзя назвать идиотами, неспособными предвидеть последствия от громкого политического убийства. Мы кто угодно, но не придурки!