— А Эмбер?
— Ну, она пользовалась огромной популярностью. — Он мысленно вернулся в прошлое. — Она была очень симпатичная.
— И Олив ей завидовала?
— Завидовала? — Мистер Хейз как будто удивился. — Я об этом как-то не задумывался. Что я могу еще добавить? По-моему, они дружили между собой и обожали друг друга.
Роз не могла не удивиться:
— Тогда почему Олив убила ее? И зачем ей понадобилось расчленять тела? Все это очень странно.
Старик подозрительно нахмурился.
— А мне почему-то показалось, что вы представляете ее интересы. Так кому же знать ответы на эти вопросы, если не вам?
— Она мне не говорит.
Мистер Хейз посмотрел в окно.
— Ну и ладно.
«Что значит „ладно”»? — сердито подумала Роз.
— А вы знаете ответы?
— Дженни считала, что это действие гормонов.
— Гормонов? — рассеянно повторила Роз. — Каких гормонов?
— Ну, вы сами знаете, — смутился старик. — Месячных.
— А, это… — разочарованно протянула Роз. Обсуждать такую проблему со стариком было бесполезно. Он принадлежал к поколению, которое слово «менструация» вообще не произносило вслух. — Скажите, а мистер Мартин никогда не говорил о том, почему, по его мнению, все это произошло?
Но старик отрицательно покачал головой.
— Эта тема никогда не всплывала. Что я могу еще добавить? После того дня мы вообще мало его видели. Пару раз он упоминал о своем завещании, потом говорил о ребенке. Больше он ни о чем и думать не мог. — Он снова прочистил горло. — Боб стал настоящим затворником. Никого не принимал у себя в доме, даже Кларков, хотя одно время они с Тедом были как родные братья. Потом за что-то обиделся на Теда и перестал к ним заходить. Ну, и остальные друзья тоже сами собой пропали. Пожалуй, я один под конец у него и остался. Это как раз я понял, что с ним что-то случилось, когда на пороге у него скопились молочные бутылки.
— Но почему он оставался жить в этом доме? Он был достаточно богат и мог вообще наплевать на этот дом и уехать. Я бы так и поступила. Все лучше, чем оставаться вместе с семейными призраками.
— Я сам этого никак не мог понять, — забормотал себе под нос мистер Хейз. — Может быть, ему хотелось все же находиться рядом с друзьями.
— Но вы же сами сказали, что Кларки переехали. Кстати, где они живут сейчас?
Старик печально покачал головой.
— Понятия не имею. Как-то утром они дружно снялись с места и исчезли в неизвестном направлении. А потом, через три дня, приехал грузовик и забрал их мебель. Дом простоял пустой целый год, прежде чем объявились Блэры. А о Кларках я больше ничего не слышал. Они не оставили даже адреса, куда им можно было бы отсылать письма. Ничего. Что я могу еще добавить? Мы все дружили между собой, шестеро соседей, а вот теперь я остался один. Все это, конечно, очень странно.
«Действительно странно», — мысленно согласилась Роз.
— Вы не помните, какое агентство по недвижимости продавало их дом?
— Питерсон. Но у них вы ничего не узнаете. Это настоящие маленькие Гитлеры, — заворчал старик. — Того и гляди взорвутся от сознания собственной важности. Когда я спросил их о Кларках, они велели мне не совать нос в чужие дела. Тогда я объяснил им, что живу в свободном мире, и нет ничего зазорного в том, что я интересуюсь судьбой своих друзей. Ну, что вы! Они начали разглагольствовать на тему, будто им дали инструкции сохранять конфиденциальность и все такое прочее. Что я могу еще добавить? Они все представили так, будто Кларки больше не хотели обо мне слышать. Ха! Скорее, они убегали от Боба или призраков. Я им так и сказал, но они заявили, что если я и впредь буду распространять подобные сплетни, то они будут вынуждены принять соответствующие меры. Знаете, кого я могу обвинить? Федерацию агентов по недвижимости, если такая существует, в чем я сильно сомневаюсь… — И он продолжал вещать дальше, давая выход своему раздражению и унынию, рожденным одиночеством.
Роз стало жаль его.
— Скажите, вы часто встречаетесь со своими сыновьями? — поинтересовалась она, когда мистер Хейз выговорился.
— Время от времени.
— Сколько им сейчас лет?
— Уже за сорок, — ответил он после секундного молчания.
— А что они думают об отношениях Эмбер и Олив?
Он снова ухватил себя за кончик носа и повертел его из стороны в сторону.