— Послушай, дорогая, дальше так жить нельзя. Не стоит запираться в своей скорлупе и бесконечно проводить время в созерцании и размышлениях. Ты помнишь о моем последнем предложении?
Но Роз, как всегда, не слушала ее.
— Прости, — забормотала она, глядя на Айрис безумными пустыми глазами. Заметив раздражение на лице подруги и агента, она сделала усилие и сосредоточилась. «Наверняка Айрис опять читала мне нотацию, — подумала Роз. — Но почему она обо мне так печется?» Ей порядком надоело внимание посторонних людей. Оно выматывало и ее, и их самих.
— Ты звонила тому психиатру, которого я тебе рекомендовала? — без предисловий поинтересовалась Айрис.
— В этом не было необходимости. Я нормально себя чувствую. — И она вгляделась в лицо Айрис, в ее идеально подведенные глаза. Эта женщина не менялась на протяжении последних пятнадцати лет. Кто-то когда-то сказал Айрис Филдинг, что она очень похожа на Элизабет Тэйлор в фильме «Клеопатра».
— Неделя — очень маленький срок, — отозвалась Роз, имея в виду ультиматум издателя. — Скажи ему, что материал будет готов через месяц.
Айрис бросила на стол какую-то бумагу и подтолкнула ее к Роз.
— Боюсь, у тебя не осталось возможности маневрировать и диктовать свои условия. Кроме того, он даже не собирается давать тебе право выбора темы. Он хочет получить материал об Оливии Мартин. Вот здесь записаны имя и адрес ее адвоката. Выясни у него, почему ее поместили не в Бродмур и даже не в Рэмптон. Узнай, из-за чего на суде она отказалась от защиты. И самое главное, что заставило ее совершить такие ужасные преступления. Где-то в газетах должны быть статьи по этому поводу. — Увидев, как нахмурилась Роз, Айрис только пожала плечами. — Я все понимаю. Эта тема совсем тебе не нравится, но ты сама довела до такого отношения к себе. Уже сколько месяцев я стараюсь вытянуть из тебя хоть какие-то планы насчет будущих книг. А теперь выбор таков: или вот это, или ничего. Если честно, мне кажется, он нарочно так поступает. Если ты напишешь книгу, она будет продаваться, а если откажешься, ссылаясь на то, что вещь будет основываться только на дешевых сенсациях, у него появятся все основания вышвырнуть тебя.
Реакция Роз удивила даже Айрис.
— Вот и отлично, — спокойно произнесла она, засовывая исписанный листок себе в сумочку.
— А я думала, что ты откажешься.
— Почему?
— Из-за того, какую сенсацию эти бульварные газетенки раздули по поводу того, что случилось с тобой.
Роз неопределенно пожала плечами.
— Может быть, сейчас как раз наступило то время, когда надо показать им, как нужно представить человеческую трагедию с достоинством.
Разумеется, она ничего не будет писать — у нее вообще пропало всякое настроение что-либо сочинять — но она, тем не менее, ободряюще улыбнулась Айрис на прощание.
— Тем более, что мне никогда раньше не приходилось встречаться с женщиной-убийцей.
Просьба Роз посетить Оливию Мартин с целью получения информации была передана начальнику тюрьмы через Министерство внутренних дел. Прошло несколько недель, прежде чем она получила письмо, подписанное гражданским чиновником, в котором с явной неохотой сообщалось, что ее просьба будет удовлетворена. И хотя Мартин также разрешили эти посещения, за ней оставалось право в любое время отказаться от свидания, не называя при этом причин. В письме подчеркивалось и то, что свидания разрешались лишь в том случае, если они не приведут к нарушению тюремной дисциплины, а также при условии, что слово начальника тюрьмы остается неоспоримым при любых обстоятельствах. Если же мисс Лей каким-то образом стала бы причиной подрыва тюремной дисциплины, она должна была нести за это полную ответственность.
Роз очень скоро поняла, что ей трудно заставить себя смотреть на Оливию. Хорошие манеры Роз и отвратительная внешность Мартин не позволяли журналистке пристально вглядываться в осужденную. Кроме того, само лицо Олив было настолько плоским и безразличным, что любой взгляд, казалось, скатывался с него, как кусок масла с горячей печеной картофелины. Со своей стороны, Оливия жадно рассматривала Роз. Привлекательная женщина притягивает к себе любопытные взгляды, и в этом нет ничего предосудительного. Даже наоборот. А сейчас Роз была для Мартин чем-то совсем новым. В жизни заключенной почти не осталось места для свиданий, а если такие и происходили, то, как правило, несли в себе неизгладимую печать миссионерского рвения.