В разделе «Скульпторы земной поверхности» говорилось о двух противоборствующих группах рельефообразующих сил — экзогенных и эндогенных, и мы могли заметить, что в каждом из них заложено начало симметрии, реализуемой, однако, не полностью из-за сложного и непостоянного взаимодействия этих сил, порой действующих в разном направлении. В каждом из них «виновником» как довольно правильной, так и несовершенной в этом смысле диссимметричной формы оказывается создавший ее процесс, несущий в себе и динамически «тративший» бывший в нем запас симметричного и диссимметричного.
Что же мы хотим иметь от всех подобных наблюдений над формами земной поверхности? Не формально ли значение этих свойств какой-либо формы? Оказывается, нет. Ведь, обращая внимание на эту сторону дела, мы имеем в виду не только описать, констатировать, но и, самое главное, использовать ее в научном изучении рельефа. Уже в полевой работе внимание к симметрии земных неровностей есть как бы самое начало их изучения, первый его шаг.
Да и что значит «формальное» описание или определение в морфологических науках? Если в разговорном языке под формализмом понимается поверхностность, внешность без сути дела, нечто вроде казенщины, то совсем иное наложение мы видим в геоморфологии, где сами формы как таковые могут многое рассказать о себе, и в первую очередь о своей родословной. Что касается «поверхностности» формализма, то и здесь она имеет специфическое и вполне серьезное значение. Ведь в геоморфологии речь идет о земной поверхности, о замечательной границе между внутренними и наружной, водно-воздушной геосферами, в прямом смысле о главной опоре нашей жизни, как и об опоре всего живого на Земле. Да, здесь далеко не простая игра слов. Формальное, или, как принято говорить о науке со времен Гёте, морфологическое, изучение разъясняет нам природу земной поверхности, а часто и природу того, что под ней находится. Ибо мы знаем, что эта самая поверхность не мертва, не неподвижна, она почти непрерывно трепещет, дышит, порой ненадолго и только кое-где почти успокаивается, порой — в сейсмических зонах — переживает сильнейшие судороги. Вот почему наблюдение симметричных и всегда в какой-то степени их искажающих диссимметричных соотношений так важно в морфологическом анализе земной поверхности. За ними всегда стоит тот или иной динамический процесс, часто не единственный.
В одном из предыдущих разделов мы встречались с понятием «морфологический возраст рельефа», или просто «возраст рельефа». Оказывается, что одним из важных показателей в определении возраста рельефа служит слабая или, напротив, значительная «встречаемость» симметричных и диссимметричных элементов. Первые, как правило, характеризуют «зрелость», а вторые — «незрелость» рельефа. Обращаясь к примерам природы, мы не только убеждаемся в этом, но не можем не заметить и того, что симметрия подобна некоему стимулу в развитии форм земной поверхности, что все диссимметричное или асимметричное в них стремится стать симметричным.
И вот опять перед нами Байкал. Его впадина в целом резко асимметрична, на что ученые обращают внимание уже около двухсот лет. Северный борт впадины почти на всем более чем 60-километровом протяжении великого озера короткий, очень крутой, часто с вертикальными обрывами, причем не только в надводной части, но и подводной. Юго-восточный берег более сложен по конфигурации, в целом много длиннее и значительно менее крут. Эти данные, давно известные геологам, недавно подтверждены прямыми подводными наблюдениями. Известны и процессы, создавшие асимметрию Байкала. Северо-западный борт его впадины развивается по мощному, древнему, но время от времени «оживающему» почти вертикальному разлому земной коры, пронизывающему ее на всю мощность (здесь порядка 45 км). Можно поэтому не сомневаться, что асимметрия Байкала возникла одновременно с его образованием и, следовательно, существует по крайней мере многие сотни тысяч и даже миллионы лет. С короткого крутого борта впадины Байкала стекают, естественно, короткие бурные речки, а на противоположный, более пологий, выходят крупные реки, такие, как Баргузин, Селенга, бассейн которой простирается в пределы Северной Монголии. Впадая в Байкал, Селенга и Баргузин образуют своими наносами отмелые берега и широкие прибрежные низменности, что в большой степени и на значительном протяжении уплощает юго-восточный борт впадины и усиливает его контраст с обрывистым противоположным бортом.
Схематический профиль местности между Байкалом и долиной р. Иркут
Пунктиром показаны продольные профили рек короткого, байкальского, и длинного, иркутского, склонов Приморского плато. Из-за большого наклона первые размывают свои русла и углубляют долины сильнее, стремясь сгладить существующую асимметрию склонов
Огромной важности фактором, создающим и поддерживающим диссимметрию берегов Байкала через воздействие внешних географических линий, является перпендикулярное длинной оси Байкала направление ветров, дующих в Прибайкалье преимущественно с северо-запада.
Другой пример. Недалеко от Иркутска местность на юг и юго-восток начинает медленно, потом более круто повышаться и заканчивается почти вертикальным обрывом к Байкалу. Высота уступа здесь до 350 м и более. Сохраняя Ту же крутизну, он уходит на сотни метров в глубь Байкала. Как раз здесь и проходит знаменитая, пробитая почти в сплошной и к тому же твердейшей скале, ныне почти законсервированная Кругобайкальская железная дорога. Обратим внимание на профиль: приморское плато (оно же — часть западного плеча Байкальской го рифта), будучи резко асимметричным, разрушается неодинаково: очень интенсивно с байкальской стороны и гораздо слабее с иркутской. И в этом явлении нельзя не видеть наглядного примера общей тенденции в природе — стремления асимметричного стать симметричным, стремления к недостижимому морфологическому совершенству — дисгармонии к гармонии.
РЕЛЬЕФ И БИОСФЕРА
Главнейший факт — это существование биосферы в течение всех геологических периодов с самых древних их проявлений.
Биосфера, в прямом переводе с греческого — сфера жизни, без сомнения, самое великое достояние планеты Земля. Это та оболочка, или геосфера, которая, как теперь установлено, развивалась вместе с другими наружными оболочками Земли с глубочайшей геологической древности и внесла в наш земной мир неповторимое в Солнечной системе качество. О том, что такое биосфера, теперь известно всем. Известно также, что исходным условием и местом образования биосферы было соприкосновение наружных геосфер, освещаемых и нагреваемых Солнцем. Известно, наконец, что крупнейший вклад в учение о биосфере принадлежит великому русскому ученому В. И. Вернадскому. В этой книге нас интересует совершенно определенный вопрос — как взаимодействуют биосфера и рельеф земной поверхности. Поэтому для начала обратимся еще раз к «тройственному союзу», обеспечившему создание современной биосферы, начавшееся миллиарды лет назад, — к контакту лито-, гидро- и атмосферы.
Обилие воды, причем в разных физических состояниях, ее способность ассимилировать и экономно расходовать солнечную энергию, что всегда отличало и продолжает отличать нашу планету от других планет Солнечной системы, считается одним из главнейших условий возникновения и развития жизни на Земле.
Общеизвестно, что на твердую земную поверхность опирается водная оболочка Земли, а на твердую и водную — атмосфера. Их соотношение очевидно, оно было известно, правда не в столь общей форме и по отношению не к круглой, а плоской земле, даже мыслителям глубокой древности. Вместе с тем давно бросалась в глаза прерывистость водной оболочки, ее фрагментарность, как и прерывистость открытой земной поверхности, определяемая положением берегов водоемов, границами моря и суши. Все это, по представлениям древних, покрывалось эфирной, или воздушной, оболочкой — атмосферой, в чем справедливо видели распределение «добрых мировых стихий» — земли, воды и воздуха. Эта общая простейшая картина при внимательном рассмотрении оказывается куда сложнее. При постоянном взаимодействии границы оболочек непрерывно меняют свое положение в пространстве, т. е. их рельеф чрезвычайно непостоянен и по отношению друг к другу, и по отношению, скажем, к центру нашей планеты. Здесь тоже все по Гераклиту — «все течет», неровно, но постоянно. Эта картина осложняется особенно тем, что резких границ между верхними оболочками Земли, ее геосферами, собственно говоря, не существует.