Биш раздраженно нажал на кнопку на столе. В ответ последовал почти визг.
– Вот черт, – выругался Биш, – да! Да! Бефстроганов. Две порции.
Он снова стал колотить по клавишам. В ответ появилось дымящееся блюдо.
– Ты не понимаешь, болван, что у нас на корабле Крыса!
– Успокойся, – Мирт задумчиво отщипнул кусочек мяса, – Крыса!
– Вот именно Крыса! – Биша начало трясти. – Откуда Порч узнал, что у нас проблемы? Разведчики? Крысы бывают двух видов. Первый – идеологический. Она сдает нас конкурентам. Конкуренты узнают о Девятой и столбятся раньше нас. Это нормально. Мы всегда можем договориться с Восточной. Даже пятьдесят на пятьдесят – это нормально. Но самое страшное…
Мирт умел ловить мысль своего друга с полуслова:
– …если это жадная Крыса.
– Да! Жадная Крыса. Она может продать информацию о Девятой всем. Всем, кто платит. Веером. А это значит, что завтра о нашем Эльдорадо узнают все кому не лень. Как я ненавижу этих мелких старателей! Они накинутся на скважину, как стая вампиров и высосут ее досуха. Все это будет сопровождаться страшной сварой, бесконечными тяжбами. Они еще и перегрызутся над бедным трупом нашей Девятой.
Мирт оторвался от бефстроганова:
– Они могут запросто похоронить месторождение.
– Могут, могут, – мрачно согласился Биш.
Роберт Биш встал, хрустнул суставами и почти крикнул самому себе:
– Девятая наша!
Мирт остался сидеть. Им овладело истеричное спокойствие. Пальцы его рук сплелись между собой, как запутавшаяся леска рыбака.
– Ты уверен?
– Что ты хочешь этим сказать?!
– Ну-у…
– Если нас опередят, я тебя съем вместе со всей твоей эндокринной системой.
– Тогда нас всех съедят. Будем наемниками, техническим персоналом. С большим окладом и «золотыми парашютами». Но с другой стороны, мы можем довольствоваться обычной рентой, обычными ручейками…
– О, Господи, меня сейчас стошнит – «обычными ручейками»!
– А что? – Мирт встрепенулся, как петух после схватки со страусом. – Курочка по зернышку клюет.
– Курочка?!
Биш брезгливо посмотрел на остатки бефстроганова. Прошелся по кабинету и бросил тихо, но веско:
– Активизируй их.
– А Крыса?
– Я знаю, кто Крыса. Об этом не беспокойся.
Мирт напрягся, по его скулам волной пробежала судорога. Мышцы разгладились, а скулы порозовели.
– Ты думаешь, что это я?
– Нет.
– А кто? О Девятой до конца знаем только мы с тобой. Ты подозреваешь меня – это понятно.
– Забудь. Мы еще сыграем с этой Крысой в кошки-мышки.
Вошла умопомрачительная секретарша, которая была всего лишь дополнением к интерьеру, и задернула шторы. За окном угасал свет.
Биш озорно улыбнулся:
– Может, по старой, обычной программе?
– Нет, Дик, – быстро ответил Мирт, – я – домой.
Быстро, ох, слишком быстро ты ответил, Мирт. Подозрения! Именно из-за них Каин возненавидел Авеля. Или наоборот?
Лифт захлопнулся за Миртом, отрезая от Биша то огромное пространство, которое оставалось вне здания. В этом пространстве перемещался Мирт, ехавший в свою небольшую квартиру на юге Бурга (он любил малые пространства… агорафобия?). У Роберта была квартира в высотке Первой энергетической компании. А у Мирта – где-то там, на юге, что давало ему возможность, скрываясь от наблюдения, проворачивать свои дела. Или…
Добро пожаловать, старая добрая паранойя.
Биш не стал ужинать и принимать душ. Он просто повалился в постель. Но…
Биш не хотел засыпать. Ему мешали: то ли предчувствия, то ли подозрения, то ли…
Под окнами…
Волны набегали на причал, маскируя своим шумом лодку. Небольшую черную лодку. В ней был почти неразличим лодочник, который сушил весла. Он не дорожил своей посудиной, – спрыгнув на берег, просто оттолкнул ее ногой, и даже не посмотрел, как ее относит куда-то вдаль (в открытый океан?).
Биш встал и захлопнул окно, чтобы ему не мешал прибой.
Но он был. Был!
Биш решил побриться на ночь. Он включил электробритву, чтобы просто нарушить ночную тишину. Она жужжала. И это успокаивало.
Что-то шумело (электробритва?). Что-то вкралось в его план. Ему были нужны не только деньги.
Нет! Только деньги! Девятая – это деньги! Или… что-то еще?
Биш подошел к окну и недовольно поморщился. Его убеждали, что стеклопакеты звуконепроницаемы. Но что-то все равно проникало, просачивалось сквозь кристаллическую решетку стекла. И это был шум…
Биш вгляделся в темноту, сквозь которую сразу стали проступать пугающие очертания.
Прибой бился седой головой о берег. Играл с мусором. И лодку не отнесло. Ее выбросило на мокрый песок метров через сто. Лодочник оглянулся и заметил это. Черт с ней. Он зашагал прочь.
Странный лодочник. Очень странный. В его фигуре было Бишу что-то знакомое. Обычная фигура. А учитывая густые сумерки и дальность расстояния… Но фигура была знакомая. Нет, не фигура. Походка. Где-то Биш уже видел этот мерный, вроде бы неторопливый шаг. Но именно такими шагами пересекаются пустыни. Ровный, четкий, очень экономный ритм.
Нужно выспаться. Нужно встать завтра свежим и решить проблему с Девятой. И дело не в разведчиках. Дело даже не в Крысе. Дело в том, что в Восточной знают о Девятой. Он чувствовал, что именно сейчас они собрались на заседание в Мансарде и лихорадочно обсуждают, как завладеть Девятой. Его Девятой.
Биш закрыл шторы.
Тихий прибой. Он давно к нему привык. Почему же ему казалось, что вот сейчас он его смоет, как следы на прибрежном песке?
Как плохо, когда их двое…
Их?! ДВОЕ?!
Биш не мог избавиться от этой мысли. И эти двое могли разрушить все то, что он строил последние двадцать лет. Он и Мирт. Милый, старый, добрый Мирт, который забыл поздравить его с последним днем рождения. Нет, он поздравил. Через неделю. Тогда был его официальный день рождения. Но Мирт-то знал, когда его настоящий! Знал! Единственный из всех.
И эта электробритва, подаренная Миртом, резала его до кости, срывая кожу и обнажая десна на нижней челюсти. Он чувствовал себя клоуном с улыбкой от уха до уха – Гуинплен-интернешнл. Улыбка на всю жизнь.
О, Господи! Как он не любил Крыс. Но Крыса в образе Мирта – это уж слишком.
Биш потряс головой. Нет никаких «двух». Нет никаких «их». Есть только он и Девятая.
…Он знал. Он все знал. Он начинал с Южной улицы. Его унижали, и он унижал (иначе не выживешь). И поэтому он знал всех. Вот тогда-то он и узнал о скважинах. И о частных старателях.
Вы можете шить брюки, сочинять песни, находить затерянные в песках города, лечить людей, делать станки; вы можете ходить на смену, заступать на дежурство, работать на три ставки, воровать, убивать и грабить; вы можете стать наемником, батраком, работодателем и держателем агентства, которое берет деньги и с тех и с других, – но вы ничего не значите, если у вас нет Скважины. А если у вас есть не просто скважина, а Девятая, то что вам этот мир… В этом случае вам остается подумать только о Девяносто Девятой. Но ни в коем случае не думайте о Девяносто Девятой. Некоторые и не думают. Потому что не верят, что такая скважина может существовать. Но в глубине души, конечно, верят, как и любой старатель. Верить можно. Но думать о ней нельзя. Потому что…
Впрочем, Биш уже засыпал.
ГЛАВА 3
На начальной стадии появляется нервозность, расстройство сна, потеря аппетита, быстрая утомляемость. В дальнейшем ослабевает иммунитет, возникают хронические заболевания. В особо тяжелых случаях возможен летальный исход.
Адам Смит шел. Он не мог бежать, – это бы привлекло внимание. С другой стороны, торопливый шаг дается не многим. У большинства начинают заплетаться ноги, они привлекают внимание окружающих (не дай Бог Эскадрона!). Они стыдятся собственной неловкости. Только спецагентам спецслужб в кино это удается. Остальные униженно ныряют в паутину переулков, которые совершенно внезапно оказываются опасными. Никого не было, и вдруг маленький, заброшенный уголок вселенной становится оживленным. Ну что тут поделаешь? Прятаться в тени деревьев? Прикинуться пьяным, влюбленным, слиться с толпой? Как это сделать практически? Адам Смит не знал.