Выбрать главу

Я же колебался, не зная, что лучше – остаться под деревом или под шумок улизнуть. Смыться бы, конечно, неплохо, но тогда многие догадаются, кто разрезал путы раба. Паника, царившая в моей душе, подбивала меня бежать сломя голову, но инстинкт выживания приказывал оставаться на месте. Понятно ведь, что рабовладелец осмотрит место побега и по разрезанным верёвкам поймёт, что у беглеца был сообщник. Сбежать сейчас – это всё равно что подписать признание.

Тут из зарослей донёсся шум, и сердце у меня упало. Похоже, преследователи настигли бедного Одулина, а я, вместо того чтобы помочь, лишь отяготил его участь. Теперь из кустов отчётливо слышались стоны и болезненные всхлипывания, но темнота не позволяла разглядеть хоть что-то, кроме множества движущихся фигур.

Люди вокруг стали зажигать факелы и устремились на звук, и я присоединился к ним, предпочитая не выделяться. Зеваки обступили кого-то, валявшегося на земле и скулившего от боли.

– Единый, да его оскопили! – выкрикнул кто-то.

Тут мне стало совсем не по себе. Помог, называется, человеку! Я протолкался вперёд и воззрился на раненого, корчившегося на земле, зажав окровавленный пах.

Но это оказался вовсе не Одулин.

То был его хозяин.

Глава 5. Встреча с наставником. Ильма

Прячась в кустах, я дождался отправления обоза, а когда последний ишак, поднимая пыль, двинулся в сторону Ильмы, пошёл в другую сторону, к озеру, где решил дождаться наставника. Там я всегда смогу найти еду, а если наблюдать за дорогой, не высовываясь из укрытия, то можно углядеть и того головореза, Корина, вздумай он гнаться по моему следу.

Всю дорогу я ужасно нервничал. Сколько ни уверял себя, что Пипус непременно явится, здравый смысл неизменно подсказывал, что ему могут помешать непреодолимые обстоятельства. И в таком случае я окажусь предоставленным самому себе. Чем же я стану питаться, когда закончатся деньги? Где буду ночевать? Такие мысли донимали меня во время пути и не оставили по прибытии к озеру.

Оказавшись на месте, я подошёл к женщине-эльфийке и купил ещё три лепешки. Повариха была молода, чуть старше меня в этом теле, однако суровая жизнь – работа под палящим солнцем, вечные заботы по дому и рождение одного, а то и двух детей ежегодно – состарила её прежде времени. К двадцати пяти годам бедняга превратилась чуть ли не в старуху, и даже во взгляде её зелёных печальных глаз не было намёка на молодой блеск. Протягивая лепёшки, она одарила меня грустной улыбкой, а от предложенных денег взяла только половину.

– Мы должны заботиться друг о друге, – сказала она, и я впервые за время, прожитое в этом мире, пожалел, что местные эльфы, в отличие от земных, сказочных, не живут по тысяче лет.

Заморив червячка, я снова предался мыслям о будущем, но уже с должным прагматизмом. Вспоминал, как в Клихе наблюдал за обучением детей попрошайничать. Там это занятие считалось профессией. Их учили изображать волчий голод, когда в качестве подаяния предлагали снедь, разучивали с ними убедительные интонации, разъясняли, что на «работу» нельзя надевать новую одежду, только лохмотья, голову ни в коем случае не покрывать шляпой, только намотанной тряпицей. Подаяние следует собирать не в карман, и уж точно не в кошель, а исключительно в миску или плошку.

Я уже представлял себя лучшим попрошайкой на улицах Ильмы, когда на дороге показался Пипус. Он шёл, держа на поводу ослика. Я радостно устремился навстречу, но умерил свой пыл, встретив предостерегающий взгляд наставника. Должно быть, он опасался слежки. Поэтому я подождал, пока он пройдёт мимо, и пошёл за ним, отставая на несколько шагов.

Наша встреча произошла на половине расстояния к Ильме, причём по долине. Дальнейший путь должен был занять больше времени. Тропа, неуклонно поднимавшаяся по склону, становилась всё круче.

По пути мы почти не разговаривали. Вопросов у меня накопилось хоть отбавляй, но я благоразумно держал их при себе. По угрюмому виду лекаря я понял, что дела в столице совсем не хороши.

С каждым часом подъёма в гору воздух становился всё свежее, и дорога сделалась почти приятной. По прохладе мы незаметно добрались до очередной стоянки караванов, такой же, как и та, возле которой я уже останавливался. Во дворе эльфийской хижины находился вместительный сосуд с водой и большой каменный очаг для выпечки лепёшек, а на лежавшие под деревьями брёвна можно было присесть, чтобы выпить и перекусить в тени. Всё обещало приятный отдых, но на беду к нам подошли местные инквизиторы-ловцы и затеяли с Пипусом разговор.