Я убрал голову обратно за покрывало.
Сундуки взгромоздили на крышу кареты, и она закачалась, когда в неё стали садиться другие пассажиры, как я понял по обуви и голосам, мужчина, женщина и парнишка. Судя по сапогам, брючинам и звуку голоса юнца, я решил, что ему лет тринадцать, а затем сообразил, что это тот самый паренёк, который хотел ударить меня. Юноша хотел было что-то засунуть под сиденье, где я прятался, но девушка остановила его:
– Нет, Лафет, я уже заполнила это место. Положи свёрток под другое сиденье.
Мне повезло, парнишка её послушался. Он сел рядом с Элоизой, и карета двинулась в путь по улицам, мощённым камнем.
Под громыхание колёс мужчина завёл с Элоизой разговор о каких-то замечаниях, сделанных ранее. Его голос звучал властно, как у настоящего господина.
Вскоре я понял, что Элоиза не состоит в родстве с другими пассажирами. Как было принято среди благородных имперских фамилий, брак между Элоизой и Лафетом, несмотря на их юный возраст, был уже делом решённым. Видимо, всей родне и обществу казалось, что эти двое как нельзя лучше подходят друг другу, хотя лично я думал иначе. А мужчину, который оказался дедом Лафета, хотя он и считал Элоизу хорошей партией для внука, явно раздражали некоторые взгляды и высказывания девушки.
– Вчера за ужином нам стало за тебя неловко, – сказал мужчина. – Ну как тебе пришло в голову заявить, что, сделавшись взрослой, ты переоденешься в мужское платье, поступишь в университет и получишь учёную степень?
Ну ничего себе! Вот так заявление! В Калионе и в центре империи принимать женщин в университет запрещалось, да и вообще считалось, что образование им ни к чему. Даже девушки из хороших семей частенько оставались неграмотными.
– Мужчины не единственные, кто умеет думать, – сказала Элоиза. – Женщины тоже должны изучать мир вокруг себя.
– Единственное призвание женщины – это муж, дети и ведение домашнего хозяйства, – строго возразил пожилой мужчина. – Образование ей ни к чему, ибо способно только забить голову нелепыми умствованиями, не имеющими никакого практического применения.
– И это всё, что нам положено? – спросила Элоиза. – Единственное, для чего мы годимся, – это вынашивать детей и печь хлеб? А разве королева эльфов не сражалась рядом со своими подданными?..
Раздался резкий звонкий звук пощёчины, и Элоиза вскрикнула, то ли от боли, то ли от неожиданности.
– Ты нахальная девчонка! Будь уверена, обо всех твоих неуместных высказываниях будет сообщено господину Дуло. Напрасно считаешь себя самой умной! Существует установленный Единым порядок вещей, и если твой дядюшка ещё не наставил тебя на путь истинный, тем хуже для тебя. Но не беда, скоро ты выйдешь замуж, и муж живо тебя обуздает.
– Ни один мужчина никогда не обуздает меня! – с вызовом заявила Элоиза и снова получила пощечину. Но на этот раз не вскрикнула.
Ну и дела! Эх, вот сейчас оказаться бы на сиденье рядом с Элоизой – ох и врезал бы я этому старому пердуну!
– Но, отец, она всего лишь глупая девчонка с дурацкими идеями, – заступилась за Элоизу до этого молчавшая женщина.
– Значит, ей пора повзрослеть и усвоить своё место как женщины. Какой женой она станет для нашего мальчика, если голова у неё забита этими безумными идеями?
– Я выйду замуж за того, за кого сама захочу.
Последовала очередная пощечина. А я кипел от ярости, думая, что у неё есть настоящие сердце и воля.
– Ты должна помалкивать до тех пор, пока я не обращусь непосредственно к тебе. Ясно? И чтобы мы больше не слышали от тебя ни слова.
В этот момент парнишка издал гадкий смешок – похоже, наскоки на будущую жену его забавляли.
– Мастер Корин объяснил мне, как надо управляться с женщинами, – заявил этот щенок, – и поверь мне, Элоиза, моя рука будет твёрдой.
Я при этом аж дёрнулся, так что чуть не выдал себя. Надо же, и тут Корин!
– Он сказал мне, что женщины – всё равно как лошади, – не унимался Лафет. – Кобылки поначалу бывают строптивыми, и, чтобы хорошенько их объездить, нельзя забывать о плети.
Его мать рассмеялась, и её грубый смех перешёл в резкий хриплый кашель. Слышал я такой на улицах, его называли смертным хрипом. Рано или поздно эта женщина начнёт задыхаться и умрёт. Вздумай тот друид на ярмарке погадать на её душу, у него наверняка выпал бы знак смерти.
Но реакцией Элоизы на все их насмешки было холодящее кровь молчание. Что за выдержка у девушки! Если парнишка вообразил, будто способен объездить эту строптивую лошадку, его постигнет горькое разочарование.
– От твоей замужней кузины я слышал, будто ты рисуешь картинки, – не унимался старик. – Это не занятие для девушки из приличной семьи. Вот вернём тебя господину Дуло и обязательно обсудим с ним этот вопрос – и этот, и некоторые другие. Судя по твоим высказываниям, Элоиза, тебе присущи странные интересы, какие возникают только от праздности и по наущению Неназываемого. Единому неугодно, чтобы девицы предавались подобным помыслам, и я, если потребуется, собственноручно выбью из тебя плетью тёмные наваждения.