— Добрый вечер, — я поборол замешательство от внезапно наступившего «вечера» и поздоровался только после того, как Налдас легонько подтолкнул меня в спину. — Хотел узнать, сколько стоит часть от тела порождения скверны.
— Вы ошиблись, гильдия авантюристов находится в другом конце города. Здесь цех по оценке обычных вещей, — мужик прокашлялся, — и не совсем обычных тоже. Как ваша куртка.
— Куртка? — а ведь я успел забыть, что у меня с собой как минимум две вещи явно магической природы: орочья куртка и чёрное полотно с золотым узором.
— Да. Куртка, или посох, — мужик показал рукой на посох Налдаса, на что тот медленно замахал головой.
— А сколько стоит оценка?
— Зависит от предмета, но не меньше десяти золотых за работу и трёх золотых за материалы.
Оценщик показал на стол в дальней части комнаты, с четырьмя мутными шарами из серого кварца на подставках. Там же на столе лежали всякие бумажки, а на самой поверхности густой красной краской нарисован магический круг с разными каракулями.
К сожалению, денег у меня не было, а гильдия авантюристов находилась в противоположной стороне от гостиницы. Я мог бы приуныть, но Налдас рассказал, что и в следующем городе тоже есть гильдия авантюристов и вольных наёмников. Согласившись, что вешать нос рановато — мы направились к гостинице через рынок, где Налдас купил два сорта крупы. Пшено и что-то крупное, похожее на фасоль.
— Действительно вечер, — я проговорил вслух, когда городской колокол пробил шесть раз. — А как так возможно, если мы рано утром вышли?
— Боюсь, ваше представление о времени подвело вас. Вы весь день задумчивы и не заметили, что из гостиницы мы вышли в полдень.
— Мы так долго спали?
— Вы. Завтра подобное недопустимо. Мы выйдем рано.
Глава 4
— Великие Первобоги, ведущие нас по дороге судьбы, раскройте мой путь и скажите своё слово, — Налдас замер, уставившись под ноги.
Солнце медленно клонилось к горизонту. Гонимый ветром с ближайшего леса по-осеннему тёплый воздух, наполненный ароматами желтеющей листвы, заставлял дышать полной грудью.
— Прошу, сюда, — Налдас направился в сторону леса.
— Что ты только что делал?
— Прошу прощения, о чём вы?
— О молитве, которую ты произнёс. Она что-то означает?
Ксат резко остановился и посмотрел на меня как на полоумного: вертикальные зрачки расширились, глаза приоткрылись, а морщинистая кожа на щеках будто разгладилась.
— Я, — Налдас прожевал слова, подбирая пристойную фразу. — Я попросил Первобогов раскрыть тайну моей души и показать карту, которой я владею.
— Понял. Для меня в диковинку слышать что-то подобное: мне не надо говорить, только мыслями.
— Прошу меня простить, я не ведал о таком, — Налдас потупил взор и кивнул в качестве извинения.
— Тебе не за что извиняться. Только ответь: это ведь первый раз, когда ты так долго сопровождаешь подобного мне?
— Вы совершенно правы, — ксат продолжил вглядываться в лесную чащу.
Шесть ударов городского колокола разлились по Гантару, когда мы только вышли из гостиницы. Сейчас же мы наконец отправились в лес на привал. Весь день безостановочно шли рядом с грунтовой дорогой без следов от колёс телег. Здешние места малолюдны, и путники встречались крайне редко. Они больше походили на крестьян, шедших в город продать нехитрый скраб или собранные грибы. Я не удивлялся их наполненных ненавистью взглядам, граничащих с животной яростью. Сколько ни задавался вопросом о причинах этой ненависти, ответа так и не нашёл — да и не было желания вновь услышать от Налдаса набившую оскомину фразу.
Зато, когда мы вошли в лес и скрылись за деревьями — на сердце полегчало. Оставалось идти строго за ксатом, смотреть под ноги и не споткнуться. Не хотелось порвать обувь в первый же день путешествия, особенно такую. Ботинки прекрасно сидели на ноге, не болтались, и я даже не заметил, как прошагал сегодняшние километры. По сравнению с ними, мои самодельные ботинки из меха шестилапого кошака обувью назвать — язык не повернётся. Но как-то не до удобств, когда пытаешься выжить на переполненном порождениями мате…
— Ай! — отогнутая ветка жёстко хлестнула по лицу.
— Осторожней, нам осталось недолго, — убедившись, что со мной всё хорошо, Налдас продолжил только ему одному ведомый путь.