Армахтон, бог с факелом и книгой, учил нутонов покорять мир через его познание. Кламрахтон, с секстантом и длинной линейкой, учил выверенной точности во всём, даже в самом мелком начинании. И обучали они своих детей для того, чтобы вместе изучить повадки свирепых зверей и найти на них управу.
Потом ещё сцена с другими богами, потом ещё, и ещё. Каждый раз учение бога было связано с предметами в его руках, а с каждой новой сценой менялся внешний вид фигурок нутонов и задний фон. Между деревьями появлялись всё новые и новые постройки, а фигурки облачались сначала в тряпичную одежду по фигуре, потом добавились ботинки и шляпы, потом украшения и в самом конце — орудия труда, будь то книга, копьё, пастуший посох, молоток или что-то другое.
Случилась самая последняя сцена. Багряные полотна разъехались и перед детишками предстали все одиннадцать Тонов и три пары фигурок нутонов разных цветов: обычного розоватого цвета, жёлтого как из монгольских степей, и янтарного как из арабских пустынь. Куклы стояли прямо и говорили по очереди, а перед ними фигуры нутонов сидели на одном колене и молчали.
Запечатлённых фрагментов: 14 из 15
Я активировал фреску памяти. Даже если это кукольное представление, но иметь в памяти точное изображение богов нутонов — вполне полезно.
— В день Явления прошёл давно.
— Нам предстоит решающая битва.
— Мы дали вам, дети наши, своё Учение.
— Чтите его и знайте, что ваши величия помогут вам.
— Тело, разум, харизма, магичность.
— Развивайте их и покорите мир, что бы ни случилось.
Куклы синхронно подняли головы к небу и, будто что-то увидели, переглянулись и так же синхронно кивнули.
— В покорении мира поможет вам наш последний дар.
— Церковь.
— Соберитесь в ней, объединитесь в ней, станьте сильны в ней.
— А нам следует идти.
— Церковник, благослови наших детей!
На окрик одного из Тонов из-за ящика на подиум вышел нутон в белоснежной мантии с золотой каймой на подоле и зелёным поясом, и с синей накидкой.
— Звали, о, Великие Тоны?
— Благослови наших детей на великие дела, — хором отозвались Тоны и показали на детвору. Та аж замерла от такого развития событий, словно находясь в каком-то священном трепете перед куклами.
Церковник поклонился куклам и прочитал короткую проповедь. В ней он рассказал, что четыре озвученных величия — это семь характеристик. Но боги на то и боги, чтобы голосом своим наставлять нас на верный путь и давать загадки, от разгадки которых каждый из нас лишь возвысится к величию. Заодно церковник именем Великих Тонов благословил ребятню на свершения и покорение мира во благо их общего будущего. Ребятишки в ответ невпопад низко кивнули и поблагодарили за напутствие.
Тоны медленно ушли за кулисы, направляясь на какой-то решающий бой. Фигурки нутонов проводили их с высоко поднятыми руками. Два багровых полотна съехались вновь, закрыв сцену.
— Великие Тоны живут в их Учениях. Живут в каждом из нас и своими святыми словами наставляют нас, ободряют. И мы все чтим их Учения! — церковник добрым взглядом посмотрел на ребятишек и улыбнулся. — На этом представление закончилось, а кто слушал — молодец, заслужил он…
— Леденец! — из-за ящика выскочил скоморох с корзинкой и принялся раздавать ребяткам медовые леденцы на палочке. Все они круглые, но с различными выдавленными рисунками: кирка, копьё, меч, кружка, секстант и другие. Детвора с удовольствием принимала угощение и благодарила скомороха с церковником, или же вовсе радостно мчалась к родителям.
Я недолго постоял на месте, ожидая, пока толпа рассосётся и улица чуть освободится — и отправился дальше сквозь поток разумных, слушая окрики лавочников и зазывал. По пути проснулось чувство голода. Рядом как раз оказались высокие круглые столы и лавочник, предлагавший за серебряный и три медяка отпить вкуснейшего сидра с нотками апельсина вместе с бутербродами на ржаном хлебе с мягким сыром и жареной котлетой.
Плевать, что спектакль детский и всё показанное в нём упрощено до безобразия. Теперь есть доказательства, что полотна из орочьей стоянки на материке скверны соответствуют реальности. Да и само костюмированное представление в лагере орков Аиста теперь кажется крайне осмысленным.