Городской оценщик значился вторым после гильдии, и последним. Вскоре я уже подходил к деревянной двери с бронзовой окантовкой и надписью на табличке: «Галарат. Мастер оценки города Магнар». И хоть в поясе хранились лишь расписки, запас монет на экстренный случай и мешочек с бодрящими зёрнами, они же внутренняя часть яиц хитца — но всё равно мне потребовалось время, чтобы всё это достать и распрямить пояс над столом с магическим узором и кварцевыми шарами оценки.
Внимание, произведена оценка вашего имущества
«„----“„----“„----“»
Предмет одежды:
▪ Накидка души великой прочности благословлённой защиты [Раа́су аку́уша ну шасаа́ дуа́са ду шраа́ду]
▪ Структурная прочность: отсутствует из-за связи души
▪ Магическая прочность: отсутствует из-за связи души
▪ Хранилище маны: 0/1000
▪ Дата создания: 4092 год эпохи Почтенного ожидания
▪ Создано: Кагата даа́р Гусара
▪ Количество доступных умений для вложения: 0/2
▪ Вложенные умения: «Щит магии», «Вторая броня»
▪ Свойства:
Количество зарядов «Щита магии» — 0/7;
Количество зарядов «Второй брони» — 0/8;
▪ Расход маны:
250 на заполнение заряда «Щита магии», 100 на активацию;
200 на заполнение заряда «Второй брони», 100 на активацию;
▪ Особые свойства:
Неразрушимость из-за прямого вложения души во время создания предмета;
Работа вложенных защитных умений во всех полусферах вокруг владельца из-за прямого вложения души во время создания предмета.
«„----“„----“„----“»
Я стоял истуканом с прижатой ладонью к кристаллу передачи информации и не знал, как реагировать на увиденное. Всё это поражало, и сами характеристики полотна, оказавшегося накидкой, и вложенная душа, и год создания. Я не знал, о чём размышлять в первую очередь.
— Прошу прощения, у вас всё хорошо? — нутон в рабочей мантии аккуратно тронул меня за плечо, вырвав из пучин давления неосознанной реальности. Я всё это время пялился в лог-файл, а для оценщика я лишь стеклянным взглядом смотрел в пустоту.
— Да, всё хорошо. Просто вспомнил, как получил это полотно.
— Наверно, это был запоминающийся момент вашей жизни. Я в третий раз вижу что-то, созданное жертвой души.
— Жертвой души?
— Не знаю, как это у вас называют. Когда создатель наргодат отделяет от тела свою душу и вкладывает её в своё творение.
— Да, такое редко бывает. Кстати, хотел спросить о «Щите магии» и «Второй броне». Есть их лиаратии?
— Конечно. Восемьдесят и шестьдесят монет соответственно. Если нужные выписки из их потребностей к душе, то две с половиной монеты сверху на каждую.
Я заказал и лиаратии, и выписки. Пока оценщик из книги переписывал всё на отдельные листы — я хотел было опять погрузиться в раздумья, но решил повременить. По факту, про эти два умения я ничего толком не знал, как и про связь души.
Если вспомнить тот день, когда Кагата обвязала полотно вокруг моей шее, то… Орчиха тогда пыталась что-то показать руками, о ходе солнца и оставшемся дне. Может быть, она хотела предупредить, что через сутки нас спасут её сородичи? Ведь тогда к стоянке аистов двигалась орда орков из рысей. Вот только где гарантия, что из одного плена я бы не попал в другой?
И дата создания полотна вызывала недоумения. Неужели боги орков исчезли раньше великой битвы, на которой померли Тоны и остальные боги? И почему в полотне нет так называемой даты единения, если в куртке с подогревом такое есть? Будет невероятно, если тысячи лет назад разумные действительно объединились во что-то общее, но приход скверны внёс свои коррективы.
К нужному магазину я добрался после двенадцатого удара колокола, медленно идя в переулках. Усиленное «Чувство магии» помогало определял разумных впереди. Никто не видел, как что-то скрывающий ксат поменял местами плащи, натянул на голову капюшон, надел перчатки, устало вздохнул. А потом он уверенным шагом прошёл через улицу и приблизился к входной двери. С табличкой, гласящей, что у хозяина обед.
Всё произошло быстро. Ещё за сто метров были видны две сияющие звёздочки в магазине, мерцавшие в его задней части. Я старался идти спокойно, не привлекая к себе внимания, если о ксате такое вообще можно говорить. Спокойно открыл входную дверь, чувствуя, как один из двух ярких овалов поднялся из горизонтального положения и направился к главному помещению. Я спокойно закрыл дверь. И «Рывками» преодолел выставочный зал с полками, в несколько секунд оказавшись у прохода в заднюю часть здания, как раз когда светящийся овал оказался за стеной в сантиметре от входа. Кинжал пробил горло и шею, охранник упал на пол дёргающимся в конвульсиях мешком.
— Алатий? — раздался томный голос из следующего помещения. На топчане из множества подушек и шкур животных лежала эльфийка с завораживающим телом. Её щёки горели красным румянцем, пышная грудь вздымалась от глубокого дыхания, низ живота подрагивал, а широкие мягкие бёдра манили изучить каждый сантиметр гладкой кожи.
Вздрогнула и попятилась к стене, когда её взгляд сфокусировался на окровавленном кинжале.
— Нет, пожалуйста, пожалуйста!
Я её не слушал, приближаясь к топчану. Эльфа внезапно сделала то, что сбило меня с толку. Она встала на колени, протянула руки в мою сторону и заговорила сладко, с придыханием.
— Не надо, я сделаю всё, что только ты хочешь. Я готова стать твоей, поверь, всё моё будет твоим. И этот магазин, и мои деньги. И я, и моё тело. Возьми меня, если хочешь, здесь, возьми, я готова.
Пока я соображал, что происходит, эльфа приблизилась, успела положить руки мне на бёдра и сосредоточиться на промежности.
— Да, я вижу. Я буду твоей, буду, я…
— У меня вопрос, — я оценивающим взглядом окинул обворожительное тело эльфийки. — А как вот это всё поможет мне найти семью?
У пепелища на месте бани, принадлежавшей приветливому банщику и двум его дочерям, я оказался часам к трём дня. Почти час мои ноги отогревались у тёплого камина в одном из ресторанов города, замёрзшие от долгих прогулок по подворотням. Сейчас же под моими ногами были большие каменные блоки, в редких местах сохранившие следы гари. От самого пепелища ничего уже не осталось, не считая груды кирпичей и обугленных досок, которые ратон с рабским ошейником медленно перегружал в телегу. Я спросил у извозчика, что теперь будет с этим местом. Такие вопросы решает администрация города и его небожители.
Интересно, а эти две девушки, кажется, Фира и Фрося — почему они в последние разы ко мне относились благосклонно? Они привыкли ко мне; признали во мне не просто ксата, а обычного разумного; или же видели лишь морщинистый кошелёк с золотыми монетами, в последние разы даже не забиравший сдачу? Я уже никогда не получу ответ на этот вопрос. Да и надо ли?
Вскоре, всё так же убивая время, я уже подходил к юго-восточной части города. Сквозь улочки виднелась городская стена чуть меньше трёх человеческих ростов из гладких обтёсанных камней. Я остановился на одном из проулков. Чуть правее высоким каменным забором от остального города огородились здания с крышами из светло-коричневой черепицы. Форма крыш была замысловатая, конусообразная и с сильным расширением у основания. Из верхушки конуса выпирала огромная труба печного дымохода, а на въездных воротах развевался флаг из красно-зелёных квадратов.
Левее проулка, наверно, в десяти минутах неторопливым шагом, хлипким деревянным забором истлевшего штакетника окружалось вполне приличного вида каменное здание с двухскатной крышей. На втором этаже все окна были закрыты ставнями, а вот на первом они открыты, сквозь стекло виднелись изредка мелькающие маленькие головы. Во дворе перед зданием несколько ребятишек разных возрастов в деревянных кадках стирали вещи, другие их выжимали, а третьи развешивали недалеко на бельевых верёвках. Одежду ребят как панцирь божьей коровки усеивали заплатки, но на лицах сверкали улыбки.
Зачем я сюда пришёл? Не знаю. А какой вообще смысл — вот так выискивать ответы на вопросы, которые никому не нужны, включая меня? Нет, это стало бессмысленным дней двенадцать назад, когда в ратуше Фраскиска я получил сообщение от равнинного эльфа Илура: «Если будущий магессор, или даже сам магос окажет честь, избрав нас своими помощниками, то высшие чины лиги сделают всё для оплаты». Эти строки невозможно толковать двояко, как и невозможно отрицать моё ответное письмо. Я пожелал встретиться в Магнаре дней через шестьдесят, и пусть Илура не смущается своим шатким положением в торговой лиге.