— Не заслуживают разумные такой участи, — Хубар сложил руки в кулаки, оттопырив и соединив подушечками указательные пальцы, и приложив их ко лбу.
— Некоторые заслуживают, — наёмник покосился на меня. — Ну, что, выходят твари из скверны, да?
— Некоторые уже на холм забрались.
— Вижу.
— Прекрасное достижение. А начнёшь думать, так сразу станешь человеком.
— Мне хоть есть куда стремиться, в отличие от ксата.
— Именно, — я не сдержался и прыснул. — Я-то сразу получился идеальным.
— Прошу вас, оставьте ваши распри, — раздражённо проговорил белобрысый священник. — Полно вам, лучше решите, где и как ставить лагерь.
— А что решать? — я устало посмотрел на Хубара. Мне не меньше его надоели перебранки с наёмником. — Мы встали не очень удачно. Надо пододвинуться на километр. Видели же хорошее место, где луг подковой вклинился в лес. Там и встанем. Нежить нас там всё равно не заметит, холм всё перекрывает.
— Приемлемо, — коротко отозвался Клаус.
— Всё равно долго идти, — наёмник громко сплюнул.
— Вот задрал. Хочешь, разбивай лагерь здесь. Мы в лесу разместимся, вы — здесь, на этом холме.
— Приемлемо, — вновь отозвался Клаус.
Лифий обрадовался такому развитию событий и немедленно обратился к Касую, мол, что на этот счёт думает его благородное благородство. Но Касуй радость наёмника не разделял. Он нервно покосился на армию нежити, будто припомнив мои слова. Наёмник и Хубар ожидающе смотрели на благородного, Клаус по обыкновению своему пародировал статую, а я любовался открывающимся с холма видом. Опускавшееся к закату солнце даже нежить окрашивала золотистым оттенком. Но все мы хотели уже поскорей разбить лагерь и отдохнуть. Завтра будет тяжёлый день, во всех смыслах.
Заканчивался второй месяц весны, снега давно стаяли, птицы звонко щебетали в лесах. Все разумные сменили зимнюю одежду на более лёгкую, но я всё ещё носил плотную вязаную шапку. Зато теперь ограничивался курткой с подогревом, не считая рубахи и исподнего, тёплых штанов и всего лишь одной парой носок. Правда, они шерстяные, но одни же! Зимой в облике ксата за пределы города или академии мне лучше не высовываться, если нет желания обморозить у себя всё выпирающее и выступающее.
Благородный всё же решил разбить лагерь на холме. Не верилось ему, что нежить может выйти за пределы скверны, да и идти близко. На том и порешили. Мне даже показалось, что Клаус как-то облегчённо вздохнул. Я сам обрадовался, решив воспользоваться ситуацией — но наёмники оказались не дураками. Разбив лагерь на вершине холма, они оставили лошадей с задней части, а спереди плотным полукругом расставили повозки. И назначили туда караульного. Вот так и умерла прекрасная идея, под покровом ночи привести толпу нежити к наёмникам.
Матоны свой лагерь разбили быстро, но в этот раз перед распределением дежурств Клаус собрал всех в центре лагеря. И пристально посмотрел мне в глаза.
— Что мы должны знать?
— У меня встречный вопрос. Ты говорил о защите.
— Мы должны знать твой план.
— Это в него и входит.
Клаус молча дёрнул губами. Несколько секунд он с недоверием выискивал на моём лице ответы на вопросы мироздания, вселенной и всего такого — но сдался, и приказал одному из подчинённых принести шкатулку. Деревянная, простая, без особых украшений и вовсе не казистая, но с ироничным содержимым.
Амулет на железной цепочке, выполненный в форме шестиконечной звезды на пластинке зелёного металла. К внутренней стороне крышки был прицеплен листок. Создавший этот оберег маг своими сертификатами и разрешениями на работу клялся, что он скроет разумного от скверны на сутки. Защита от взора тварей до десяти метров, и защита надетых вещей от поругания скверной. Для проверки оставшейся прочности на обратной стороне зелёной пластинки выгравирована такая же шестиконечная звезда. Один её луч каждые четыре часа будет медленно окрашиваться красным цветом.
Я уточнил насчёт «Второй брони» у наёмников. За прошедшие дни ничего толкового выяснить не получилось — но Клаус уверен, что «Вторая броня» у пасынков войны может быть двух типов. Либо самая обычная, защищающая переднюю часть тела, либо дублирующая только поверх отдельной вещи, но тогда зарядов у щита несколько, либо полная, но тогда там вряд ли больше двух зарядов.
— Завтра всё решится. До обеда, — я аккуратно закрыл шкатулку, стараясь не прикасаться к оберегу. — Вполне очевидно, что завтра не все наёмники отправятся к скверному месту. Я…
Клаус договорить мне не дал.
— Это очевидно. Наша задача — обеспечить ученикам академии защиту. Полную.
Мне сказанного хватило. Мой план не подразумевал выживших среди наёмников. Хотя, редко когда мои планы исполняются хотя бы с половинчатой точностью.
Следующим утром меня разбудили рано, на горизонте даже не начало светать. Я быстро умылся в ведре водой с ближайшего родника и, ёжась от утренней прохлады, подсел к костру со шкатулкой в руках. Повезло, что матоны игнорировали меня, и мою задумчивость воспринимали как нечто само собой разумеющееся, особенно накануне похода в скверну. Именно поэтому я спокойно сверялся со счётчиком в достижении «Двуединый». Ровно через двадцать четыре минуты, как я крепко сжал оберег, один из шести лучей звезды окрасился тёмно-красным цветом.
Из лагеря наёмников привычно доносилась ругань и команды пошевеливаться, собираться и готовиться. Всё это я услышал за почтительное расстояние от вершины холма, как и Клаус и ещё шесть матонов. Двое остались в лагере у опушки леса, сторожить лошадей и наши пожитки, и переносить палатки, освобождая дополнительное место у костра.
— У нас ещё час, не торопите, — крикнул главарь наёмников при нашем приближении, покосившись на горизонт. Солнце едва выглянуло наполовину.
В центре кипящего суматохой лагеря рядом с разожжённым костром, кутаясь в плащи, сидели двое разумных. Русые волосы Касуя скомкались за ночь и превратились в засаленную паклю, а сам благородный с потерянным заспанным взглядом и кружкой кипятка в руках походил на нищего, раздобывшего на помойке дорогие шмотки. В отличие от благородного, соломенные волосы Хубара всё так же двумя одинаковыми водопадами спадали по бокам головы, будто церковник ночь провёл в обнимку с расчёской.
— Ликус, доброе… — подступившая зевота перебила Хубара. Благородный же молчал, потерянно смотря на языки пламени.
— Мы не вовремя? — я усмехнулся, кивнув на творящийся хаос в лагере.
— О нет, вы пришли как раз, когда было надо, — Хубар протянул руку в направлении скверного места. — Сейчас бойцы будут кашеварить, а мы обсудим насущную проблему. О, Ликус прошу, не сверли меня взглядом. Вчера было слишком поздно для этого.
— Ты мой взгляд понял неправильно, Хубар. Вы настолько гостеприимны, что не предложили нам горячего. Хоть бы присесть дали.
— В этом нет необходимости, — отозвался Клаус, стоявший за моей спиной вместе с другими матонами.
— Присесть к нашему костру, ксату? Чтобы аппетит отбить? — появившийся из неоткуда Лифий встал между мной и Хубаром. Наёмник исподлобья глянул на меня с матонами, и не сдержал смешок. — Мы сейчас пойдём к краю лагеря, там видно оставшихся тварей.
— То есть, оставшихся? — я удивлённо покрутил головой, осматривая лагерь. — В Чёрных Лунах их больше восемнадцати?
Позади меня кто-то едва заметно быстро выдохнул воздух, скрывая смешок.
— Интересный ты собеседник, ксат, — наёмник скривил рот в улыбке. Я ответил не менее лучезарным оскалом.
Хубар устало вздохнул и поспешил вклиниться между нами, но перепалка и так уже закончилась. Мы направились на западную сторону холма, откуда просматривалось всё поле не состоявшейся битвы.
Первым заговорил церковник, неспешным жестом показав в сторону тварей
— Вчера, когда вы ушли, Касуй Миастус спросил у меня одного дозволения. У меня нет причин отказывать, но я лишь скромный представитель Всеобщей Церкви. Свой вердикт должен сказать сулин.
Сказанное Хубаром мне не понравилось. Я медленно повернулся к благородному, холодным взглядом вцепившись ему в лицо. Касуй как можно милее мне улыбнулся и показал на толпы нежити.