Спустя десять дней, когда счётчик в достижении опустился до семидесяти — моё ожидание вознаградилось. Нашлись первые розовые коробочки, а с древней начали падать орехи. Не с каждого, но и этого достаточно. К тому же, каждодневно набиравшее силу весеннее солнце просушило землю, и та больше не хлюпала жидкой грязью под ногами. Можно было вернуться в пещеру и подготовиться к выходу.
Вот только стоило проснуться на следующий день и открыть лог-файл, по привычке сверяя время на счётчике достижения, как система меня удивила.
Негативные состояния:
«Магическая усталость»
Часа три я сидел, вглядываясь в эти строки. Вкладка с негативными состояниями была в прошлом мире и её появление удивляло, но не сильно. Меня больше волновала сама «Магическая усталость», и явная взаимосвязь негативного состояния с запасами маны.
Мана: 830/830 + [2490/2490] (2500)
Наверно, именно про это истончение говорила мама: с каждым днём её резервы источались. Судя по всему — меня ожидает то же самое.
Решив проверить ману завтра — я продолжил готовиться к выходу. Заодно подтвердил изучение «Прыжка» и «Пинка», всё время висевших оповещением в лог-файле. «Прыжок» действовал как «Рывок», вот только подкидывал меня примерно на метр, и я больно ударился головой об потолок. А «Пинок» вообще идентичен «Удару». Оставшееся очко характеристик я решил приберечь на будущее, как и последнее свободное место в списке умений.
В назначенный день, когда счётчик достиг отметки в шестьдесят восемь дней — я спустился с горы. Едой меня обеспечит скверна, а в рюкзаке из кожи порченного кабана запасов на три дня. Воду найду, и крыша над головой всегда будет. Не зря я сделал палатку двухслойной: нижний из шерстяной ткани, верхним станет кожаный плащ.
Проверив всё ещё раз, поправив висевший на верхушке посоха тёмно-зелёный фонарь с горящим розовым шариком, и бросив грустный взгляд на пещеру — я двинулся в путь. И целых пять дней шёл строго на запад. По левую руку компанию составляли горы, холмы и редкие леса, а по правую — скверна. Идя в полукилометре от неё, я всё время всматривался в порченые места, подмечая новые порождения.
Странные цветы, похожие на зубастые ромашки и без единого листка на толстых, едва гнущихся стеблях. Кусты, из которых поднимались в небо на пять метров скрученные трубочкой красные листья, постоянно вибрируя и словно бы привлекая порождений. Их добычей становились твари, похожие на скрещенного с крысой воробья. Но и сами эти крысы, летая близко над землёй и проскакивая между стеблями ромашек, охотились на других тварей. Что-то похожее на крокодила, но только вытянутое вверх, едва спасалось от нашествий этой саранчи, размахивая вытянутым горбом, похожим на опахало и стараясь прихлопнуть им как больше надоедливой крысиной мошкары, размером с кулак.
Много новых тварей я видел за эти дни, и даже успел подметить способы их убийств. Вот только останавливаться ради них я не собирался. До моего воплощения в истинный облик оставалось шестьдесят четыре дня. Половину из них я хотел потратить на исполнение дела, которое намного важнее убийства порченых орков. Хотя и это тоже важно. Как важно то, что ночь с пятого на шестой день я провёл в километре от тропинки жизни, идущей строго на север.
Утром, проснувшись, позавтракав и закусив бодрящим яйцом — я собрал лагерь, запаковал все вещи. И оставил их лежать в километре от начала тропинки. В ближайшие часы лишний вес помешает. Всё равно потом возвращаться и идти на север по тропинке жизни: не хотелось заходить в границы скверны и подвергать риску вещи из металла.
С ближайшего предгорного холма открывался завораживающий вид. То же самое произошло и сегодня: я опёрся на посох и задумчиво уставился вперёд.
В десяти километрах впереди — скверна брала своё. Она заворачивала из скверного леса, заползала порченым саванном на равнинную местность перед горами, потом на предгорные холмы и по склону каменных исполинов тянулась вверх, к самой их вершине, где переползала на противоположную сторону и скрывалась из виду.
Как ей и полагается, скверна всё преобразила. В одним местах трава практически исчезла, в других заменилась редкими красными ворсинками, или вообще вытянулась в несколько метров. Даже каменистая земля на склонах гор с чахлым кустарником — и та словно умерла. Но тварей не было, как и не было защитного леса или чего-то ещё. Зато была нежить.