Вчера Николо Галли сказал ей, что она должна ехать домой, пока еще не поздно. И она вышла в парк в последний раз подышать его насыщенными ароматами и поразмышлять, но оказалось, что в этом не было никакой необходимости. Джулия уже знала, что ей делать. Она чувствовала, что после месяца горестных раздумий может снова думать о будущем.
Мэтти умерла. Она умерла в одиночестве в ту самую ночь, когда Александр и Джулия прекрасно провели время в кенсингтонской квартире. Нашла ее домоправительница и своим звонком разбудила Джулию, спавшую в объятиях Александра. Они тотчас помчались в Коппинз, но уже ничего не могли сделать, кроме организации похорон на кладбище в Уитби. Теперь над ней все время проносились ветры с Северного моря.
Им пришлось вскрыть могилу Митча, чтобы положить Мэтти рядом с ним. Небольшая тесная кучка друзей сгрудилась вокруг могилы: Джулия с Александром и Лили, Феликс и братья и сестры Мэтти. Лили рыдала взахлеб, как малое дитя. Джулия молча смотрела прямо перед собой широко открытыми и потемневшими от горя глазами.
Потом они медленно побрели прочь, не в состоянии поверить, что навсегда оставили яркую красоту Мэтти на этом уединенном пятачке земли.
Джулия съехала с квартиры в Кенсингтоне и, вернув ключи фирме «Трессидер и Лемойн», возвратилась в Коппинз. Она оставалась в этом большом безлюдном доме, бродя как некий дух по мрачным, печальным комнатам, пока все имущество Мэтти не было уложено и вывезено. Мебель и репродукции известных произведений живописи, а также лампы под абажурами с бахромой были частично проданы, частично розданы, после чего и сам дом был выставлен на продажу. Пока не закончились печальные ритуалы, в душе Джулии не было места для Александра, несмотря на возникшие надежды на их совместную счастливую жизнь.
Когда все это осталось позади, Джулия улетела обратно, в незатейливые будни Монтебелле.
Монахини приветливо встретили ее, но Томазо выразил удивление, а Николо просто оторопел. И впервые Монтебелле не оказало на Джулию своего целительного действия. Она бродила туда-сюда по своему удивительному парку и вверх-вниз по булыжным мостовым крутых улочек, не в силах избавиться от мыслей о Мэтти. Она видела ее во сне, разговаривала с ней и плакала, не находя ответов на свои вопросы. Она не смогла разгадать тайну смерти Мэтти. Никто так и не узнал, сознательно ли она ушла из жизни или это была роковая случайность.
Все лето Джулия прожила в Монтебелле, предаваясь воспоминаниям об их дружбе и как бы отдавая этим дань ушедшей подруге…
Она возвратилась домой спустя годы, чтобы связать порвавшуюся между ними нить, которая тянулась обратно, к ненавистной Блик-роуд. Она пыталась вспомнить, по возможности честно, каждый миг того страшного времени, потому что не хотела, чтобы тень вины тяжким бременем лежала у нее на душе. Бывали такие моменты, когда они пренебрегали друг другом, и такие, когда они бывали более чем щедры в своих чувствах. Джулия мысленно обозревала все это. Даже в самые тяжелые моменты ее жизни она не покинула Мэтти. Она сделала все возможное, но этого оказалось недостаточно, и Мэтти ушла…
После всего, что они пережили вместе, оставалась дружба, проверенная временем. Это была крепкая дружба, из которой они черпали жизненные силы. Они были друг для друга и матерью, и дочерью, и подругой. От этой утраты Джулия чувствовала себя более осиротевшей, чем при мыслях о потере Маргарет Холл или Бетти.
В первые после случившегося месяцы, когда прогулки по парку или в тени замка, казалось, были наполнены Мэтти, Джулия поняла, что их дружба остается. Мэтти все еще была с ней и навсегда с ней останется, пусть даже самой подруги уже нет.
Джулия почувствовала, как силы возвращаются к ней. Еще до того, как Николо предостерег ее, она поняла, что настало время покинуть этот приют и возвратиться в мир.
У Николо обнаружилась болезнь легких, которая не поддавалась лечению. Сестры-монахини сделали со своей стороны все возможное по уходу за ним, но в итоге его пришлось отвезти в большой госпиталь в Салерно. Всего несколько месяцев назад каждая клетка его организма оказывала сопротивление болезни, но он был уже стариком.
— Не смей хоронить себя здесь, — предостерег он Джулию. — Сейчас же поезжай домой, к Александру и Лили, иначе будет поздно.