— Значит, домой не заходил?
Кочубай-ага, не простившись, уходит.
На следующий день Зауреш приходит в больницу в приемные часы. Айша проводит её в светлую комнату, где стоят шесть кроваток с номерками, и показывает на крайнюю, в которой лежит её новая сестричка. Девочка открывает свои мутные глазки и кряхтит, сморщив красное личико.
— Посмотри, какая красавица, прямо пташечка! — говорит Айша и восторженно чмокает: — Гу-гу-гу! Мца, моя маленькая!..
Зауреш отворачивается. Только в насмешку это розовое существо с расплывчатыми глазками и лысой головой можно назвать красавицей. Айша ведет Зауреш в другую палату. И там у окна она видит мать. Тихая, причесанная, в полосатой пижаме, похожая на мальчишку, она лежит на высоких подушках. Зауреш уткнулась матери в бок и плачет. И мать тоже не выдерживает и тоже плачет. И так они плачут вместе, две женщины — большая и маленькая, — оттого что не сумели порадовать отца и родить ему мальчика. Потом Зауреш торопливо рассказывает о сестренках, о доме и о тете Марусе. Только ни слова об отце. Ни о чем не спрашивает, и мать тоже о нем не вспоминает.
Вечером заходит Кочубай-ага:
— ещё не приходил? Дикий человек! Обещали метель, а он мне вот так здесь нужен…
И опять баскарма сам но свой — не шутит, не смеется, оглядывается по сторонам, машет рукой и уходит.
Ночью поднимается метель. Снова ветер гудит за стеной, дом скрипит и стонет, и всю ночь не спит Зауреш, прислушиваясь к завыванию. За дверью скулит Джулька, но Зауреш не пускает ее, потому что в сарае овцы, корова и конь и надо, чтобы кто-то стерег их в эту страшную ночь.
Наутро метель затихает. Зауреш уводит сестренок к тете Марусе. выводит коня из сарая и едет в степь. За поселком её нагоняет «газик». Водитель тормозит машину.
— Куда путь держишь? — спрашивает он.
Это Кочубай-ага. Зауреш узнает его и гонит копя вперед. Баскарма пускает «газик» па полную скорость, догоняет Зауреш, выскакивает из кабины, грузный, краснолицый, не на шутку рассердившись.
— Чтобы духу твоего не было! — кричит он и грозит кулаком. — Сейчас же домой!
Кочубай-ага страшен. Зауреш поворачивает коня к поселку. Но, когда «газик» исчезает из виду, ныряет за степной увал, она снова едет в степь — ничего сделать с собой не может.
Степь лежит оцепенелая и тихая, отдыхая после метели. Снег лепится у кочек, на стогах с растрепанными вершинами, у выбоин, усеянных клочьями соломы. Конь цокает по затвердевшей дороге, изъезженной сотнями машин, ещё недавно возивших зерно со станов, а сейчас пустынной, как река, покрытая льдом.
Девочка оглядывается, чтобы не сбиться с пути. Она прикрывает глаза и дремлет, доверясь коню. И тогда перед ней возникают то хмурый отец, то мать в полосатой пижаме, то плачущие сестры… Зауреш опускает поводья, конь останавливается, степь перестает качаться и уплывает вниз… Девочка просыпается, дергает поводья, конь набирает скорость, копыта неутомимо цокают по обледенелой степи. Но снова бессильно опускаются поводья, сами собой закрываются глаза, и опять возникает перед нею отец с тихим, отрешенным и равнодушным лицом.
Впереди колышется горизонт. Степь сдвигается с места и плывет навстречу. Может быть, снова начинается метель? Горизонт растекается широким облаком, из облака появляется всадник, потом второй и ещё двое. А потом бредут овцы, много овец, огромный гурт, а сзади и по бокам едут чабаны. Они кричат, свистят, щелкают бичами, коней поворачивают боком и гонят овец вперед, не давая им разбегаться по степи.
Зауреш останавливается. Один из всадников задерживается.
— Аман ба! Откуда едешь и куда?
Зауреш отбрасывает косичку назад. Чабан смеется:
— Девочка?
Это совсем молодой ещё парень, небритый и веселый. Он нравится Зауреш, и она не скрывает, куда и зачем едет.
— Сапар Аргенбаев? — кричит чабан. — Отец? Езжай прямо, увидишь вышку, свернешь направо к зимним кошарам. Кочубая-ага знаешь? Он туда поехал. Жив-здоров твой отец, сидит на базе, бешбармак ест, спит, а Иван чинит машину. Ну езжай, езжай, отец обрадуется…