— Боже мой, да это на латыни, — поразился он.
— Любимый предмет Эрика. Еще одно, что нас с ним роднило. Я в «Редклифе» тоже специализировалась в классических языках, латынь и греческий. Отец считал это бесполезной тратой времени.
Вильерс налил чай в чашки.
— И что там?
Сара начала читать с первой страницы, свободно переводя с листа:
— Сегодня я прибыл в «Тринити». Ужасно волновался. Кембридж удивительный. Сара приехала со мной на выходные, чтобы помочь мне устроиться. Мы плавали по реке в плоскодонке, а потом сидели под шелковицей, которую посадил Мильтон в саду совета колледжа Христа. Завтра она возвращается в Нью-Йорк. Представляю, как я буду скучать без нее. — Она прекратила читать, закрыла книгу и прижала к себе. — Тони, не обижайся, но я хотела бы, чтобы ты ушел, потому что я буду, наверно, сейчас плакать и долго не смогу остановиться.
Тони обнял ее за плечи.
— Хорошо, Сара. Увидимся завтра утром, — сказал он и ушел, осторожно закрыв за собой дверь.
Смит говорил:
— Теперь так. Мне удалось снять квартиру на верхнем этаже дома на другой стороне той улицы, где остановилась эта женщина Тальбот. Пришлось заплатить за год вперед, но мы там.
— Прямо напротив?
— Почти. На две двери дальше. Для наших целей вполне сойдет. Привратник предупрежден, что вы въедете сегодня вечером. Ваше имя Джеймс Макензи. В девять вам доставят все необходимое.
— Насколько я понимаю, мы собираемся немного послушать?
— Точно. Это направленный микрофон, который может без проблем принять каждое слово, произнесенное в том доме. Он принимает и ультразвуковые колебания, так что и телефонные разговоры тоже будут прослушиваться. Я хочу точно знать, что там происходит.
— Хорошо, я об этом позабочусь.
— Там будет еще направленный микрофон на базе лазера для вашей машины. Я хочу охватить все возможности.
— Прекрасно, — успокоил его Джагоу. — Я обо всем позабочусь. Гарантирую.
Он положил трубку и пошел на кухню, насвистывая. Он понял вдруг, что ему очень интересно.
На следующее утро в крематории Гринхилла присутствовали только Сара, Вильерс, Фергюсон и, естественно, священник. Всем было так тяжко, как только может быть. Приглушенно звучал хор в записи, священник говорил с пасторским хныканьем в голосе, напоминая шутку комедианта из мюзик-холла.
— Я есть воскресенье и жизнь, сказал Господь: он, кто верит в меня, хотя он умер, однако будет жить.
Сара с трудом подавила сумасшедший позыв рассмеяться. Почему не она, кто верит в меня? Почему все только он?
Музыка затихла, гроб уплыл из поля зрения на ленте конвейера в темноту, к печи внизу. Священник пожал Саре руку. Она видела, что он говорит ей что-то, но не слышала ни слова. Потом они оказались на улице.
— Я должен идти, — сказал Фергюсон. — Тони, ты отвезешь миссис Тальбот домой?
— Конечно, сэр.
Фергюсон пожал ей руку.
— Возможно, мы больше не увидимся. Полагаю, вы возвращаетесь в Нью-Йорк?
— Нет, бригадир. Не думаю, — ответила Сара.
— О, Боже. Я надеюсь, вы не собираетесь стать неудобной, миссис Тальбот, — сказал он.
— Большинство американских граждан, когда у них возникают проблемы в Лондоне, обращаются в наше посольство, — сказала она, — но не я, бригадир. Видите ли, мой отец был старым другом президента. Так что я, в случае чего, могу просто позвонить в Белый дом. Вы хотите, чтобы я это сделала, бригадир?
Фергюсон разозлился, но заставил себя улыбнуться.
— На самом деле, я думаю, что в этом не возникнет необходимости, миссис Тальбот.
Она пошла к машине. Спустя мгновенье к ней присоединился Вильерс.
— Неужели ты это сделаешь, Сара? — спросил он, когда машина тронулась. — Неужели ты, действительно, готова вовлечь в это президента?
— Тони, я готова пожать руку самому дьяволу, если это поможет. — Она вынула свой серебряный портсигар и достала из него сигарету. — Но этого может не потребоваться, если ты будешь благоразумен. Теперь расскажи мне о Шоне Игане.
5
Лондонский филиал кампании обеспечил Сару машиной, черным седаном фирмы «Мерседес». Водителем оказался типичный кокни средних лет по имени Джордж. Он вел машину, с поразительным мастерством маневрируя в плотном дневном транспортном потоке от Вестминстера по набережной Виктории.
— Вижу, вы большой мастер обходить пробки, Джордж.
— Приходится, миссис Тальбот. Иначе, в наши дни измучаешься, пока доберешься до места. Но мне проще, я двадцать шесть лет был таксистом.