Он устроил её в специальную гимназию, которая к счастью, находилась в их городе. Яну закрутили школьные дела, появились друзья, ей стали нравиться мальчики. Страдать было некогда, но всё же иногда ночами в тишине чёрные мысли нашёптывали ей на ухо, что жизнь кончена.
Потом был институт. Факультет программирования. Туда поступали практически все гимназисты. Поступила и Яна. Училась она хорошо, без троек, но хорошим специалистом она так и не стала. Чтобы быть программистом, не достаточно твёрдо заучить теорию, необходимо особое мышление, талант. У Яны не было ни того, ни другого.
Она хорошо запомнила то утро. Отец ушёл на работу. Лёша, с которым она встречалась уже несколько лет, готовился поступать в аспирантуру, поэтому ни свет, ни заря укатил в институт. А она осталась дома. Одна. Чувство беспомощности и ненужности поглотило её. Она понимала, что нет ничего страшного в том, чтобы сидеть дома, но помимо домашних дел вроде готовки и уборки у неё должно быть что-то ещё, важное для неё самой и окружающих.
Раньше она писала стихи. Но в последнее время строчки не приходили в голову. Она мучительно пыталась отыскать хоть что-то важное, что могло бы занять её ум и не находила. На работу её тоже не брали. Яна перебрала все посильные для неё вакансии и в конце-концов сдалась. Зачем искать, стараться? Всё равно выше головы не прыгнешь. Темнота, тишина, рутина. Она даже пробовала порвать с Лёшей, но тот понял её и сказал, что всё образуется, что надо пытаться, взбивать масло из молока как та лягушка в кувшине. Он и сам что-нибудь придумает.
— Ничего не выйдет, — усмехнулась тогда Яна. — Видимо у меня в кувшине не настоящее молоко, а фальсификат.
С работой помог знакомый отца, устроил оператором в кол-центр. Коллектив Яну не принял.
— Эту-то как взяли? — услышала она однажды разговор коллег.
— Блатная, Карен привёл. Любовница его наверное.
— Такая и любовница? Родственница скорей всего.
— Не родственница. От налогов уходит. Я слышала, если инвалидов на работу брать, то можно налоги меньше платить.
Смешно. Не самая престижная работа, не очень высокая зарплата, а интриги как при королевском дворе. Сдружиться получилось только с Катериной, женщиной с вечно усталым грустным голосом, которая тем не менее никогда не жаловалась, никого не осуждала и не обсуждала.
— Каждый живёт как умеет, — говорила она. — Ни к чему бабские сплетни разводить.
Три месяца назад Лёша сообщил, что ему предложили поехать в Китай. В Поднебесной большой интерес к русской культуре, и он как филолог может внести свой вклад в изучение языка да и сам набраться опыта. Яна могла бы поехать вместе с ним, но ей не хотелось терять рабочее место. К тому же её уже несколько недель мучила мысль о том, любит ли её Лёша или просто жалеет?
Характером Лёша походил на отца Яны, такой же мягкий, неконфликтный человек, который физически не переносил чужих страданий. Будь на месте Яны другая девушка, более хитрая и циничная, она могла бы вить из него верёвки. А Яна задавалась вопросом: что если юношеская влюблённость прошла, а он просто не может с ней расстаться, чтобы лишний раз не ранить. А может всё зря и она сама не любит его, цепляясь за единственного мужчину, обратившего на неё внимание?
Командировка стала отличным способом проверить чувства. И уже спустя месяц Яна поняла, что несмотря на долгие разговоры по вечерам она отчаянно скучает. Прошло ещё три месяца, и разлука стала почти невыносимой. Теперь и отец вернётся неизвестно когда.
Звонок в дверь прервал мрачные мысли Яны.
— Кто там? — спросила она.
— Открывай быстрей! — раздался знакомый голос. — Человеку плохо!
Несколько секунд спустя в квартиру ввалился Юра. Кинул что-то тяжёлое (сумки?) на пол и понёсся в сторону туалета.
— Извини! Физиология! — прокричал он, пробегая мимо.
Через пару минут вернулся, спокойный и расслабленный.
— Из аэропорта, — коротко пояснил Юра. — До дома не дотерпел, а на улице, сама знаешь, некомильфо. Кстати, как папенька твой?
— Папа в гостях у родственников, — ответила Яна поражённая внезапным появлением друга. — А ты, получается, вернулся.
— Да потянуло на родное пепелище, надоела заграница — жара, насекомые...
— На этот раз долго продержался. Чем займёшься?
— Без понятия, — Юра плюхнулся на диван. — Пока думу думать буду. Что-нибудь да придумается. Кстати, где доцент?
— Доцент? — удивилась Яна. — Ты о Лёше? Он в Китае, я же рассказывала. Да и не доцент он, с чего ты взял?
— Пока не доцент, после дорастёт. Про Китай не помню, наверное мимо ушей пропустил, — Юра вскочил, зашуршал пакетами. — Я тебе, кстати, сувенир привёз. Найти не могу. Внизу где-то. Ладно. Дома достану — занесу.
Мимо ушей. Надо же. Яна расстроилась. Значит так он её слушал. Трещал без умолку и всё о себе, а о ней мимо ушей, значит. Она же ему несколько раз про Китай говорила.
— Да связь плохая была, всё висло, спотыкалось, — начал оправдываться Юра. — Попробуй разбери! Помнишь?
Она не помнила.
— Всё, я побежал. Матушка ждёт. Увидимся!
Хлопнула входная дверь, и Яна снова осталась одна.
Глава 11
— Нужно съездить в Тверь, — утром за завтраком сказала Юля.
Виктор поперхнулся.
— Зачем? — просипел он.
— Как зачем? — жена протянула ему стакан с водой. — У меня там бабушка с дедушкой. Мы же каждый год ездим.
— В Тверь? — вода помогла, к нему вернулся обычный голос. — В Тверь я не поеду. Ни за что! Точка!
— Да какая Тверь! Пермь! Мы же каждый год ездим! Как можно перепутать?
Действительно как? Дело в письмах, приходящих из этого проклятого города. Никогда он туда не поедет. Даже если предложат миллион, нет, миллиард долларов. Он просто не сможет. Одеваясь в прихожей, Виктор заметил на полке жёлтый берет. Юля нашла, когда разбирала старые вещи. Он без капли стеснения носил его на улице пару лет назад. Мог бы и сейчас носить, а вот в Тверь поехать не может. Как не может выбросить ни одного письма оттуда.
Десять лет назад он принёс большой мусорный мешок, закинул в него письма и засунул мешок в шкаф. Раз в неделю, а порой и два он кидал в него всё новые конверты, с наслаждением представляя, как вывезет всё за город и сожжёт. Обязательно. Когда-нибудь. Чуть позже. Ни одного письма кроме самого первого он не читал.
Все эти годы почта работала как часы. Виктор злился. Сколько он слышал жалоб о потерянных посылках и ушедших не по адресу письмах, но с ним этот номер не срабатывал. В происходящем ему, атеисту до глубины души (в существование которой он, впрочем, тоже не верил), виделось нечто мистическое.
— Поедешь в Тверь! — сообщил ему Михаил Фёдорович.
— Что?
— Игорь яблок принёс с дачи. Вкусные. Поешь!
— Заедешь в Тверь! — прокричала фрау Ойле.