— А в бога?
— И в бога не верю. Я атеистка, — Яна задумалась. — Хотя с тем, что существует нечто непостижимое, я согласна. Может быть, поэтому меня родственники и не любят, чувствуют, что чужая кровь.
Она замолчала.
— Ну, вот, — прошептала она. — Вечно говорю быстрей, чем думаю. Вы только отцу не говорите!
— Не говорить что? — сначала Виктор её не понял. Но потом вдруг пришло озарение:
— Так вы приёмная? Понятно теперь, почему такая разница в возрасте... так почему не говорить? Ваш отец разве не знает?
— Он не знает, что я знаю. Не хочу, чтобы он переживал. Я случайно услышала, а потом и документы нашла.
Виктора пронзило подозрение, нелогичное и в общем-то глупое.
— Вас в Твери удочерили? — спросил он срывающимся от волнения голосом.
— Нет, — удивилась Яна. — В Москве, кажется.
— Когда ваш день рождения? — он ухватился за соломинку, пытаясь найти подтверждение своим бредовым мыслям.
— Двадцать первого января. Да почему вы спрашиваете? Не первый раз, кстати. Принимаете меня за другого человека?
Виктор смог наконец ровно дышать. Конечно это не она. Не бывает таких совпадений. К тому же, письма. Что он себе навыдумывал? Старый дурак!
— Ладно, — примирительно сказала Яна. — Не хотите говорить — не надо. А про непостижимое я вот что скажу. Я мало кому об этом рассказываю. Но с вами поделюсь. Мне кажется, вы способны понять.
Она задумалась, шумно выдохнула. Потом продолжила:
— У меня была клиническая смерть. Когда меня сбила машина, я умерла. Меня хотели везти в морг, но потом я задышала. Так говорят. Другие считают, что я была на грани, поэтому и пульс не прощупывался. Но я-то знаю, что умирала. Всё было стандартно: длинный тёмный коридор, яркий свет впереди. Пережившие подобное рассказывают о том, что этот свет притягивает к себе, что человек страстно желает до него дойти и когда его реанимируют, то он испытывает сожаление.
У меня всё было в точности наоборот. Я не хотела уходить. Думала о папе, о подругах, о нашем городке. Я не хотела умирать. И тогда я стала просить позволить мне вернуться назад. «Возьми, что пожелаешь! Я отдам тебе всё!» — так я сказала. Не знаю, кто или что это было, но я выжила. А платой стало моё зрение. Вы мне не верите?
Виктор едва ли не впервые в жизни не знал, что ответить. Он не верил ни в рай и ни в ад. Но говорить ей об этом сейчас было бы свинством, и он хорошо это понимал.
— А вы сами? — спросил он. — Вы верите?
— Да. Потому что так легче. Иначе придётся признать, что жизнь не просто ко мне несправедлива, она жестока.
— Да к кому она справедлива! — воскликнул Виктор и тут же споткнулся, нелепо замахал руками, но всё же сумел устоять на своих двоих.
— Чёрт знает что! — вырвалось у него.
Из-за высоких, построенных едва ли не вплотную друг к другу домов в конце улицы царила почти непроглядная темнота. Фонари не горели, лишь тускло светились окна на верхних этажах.
— Держитесь за меня, — предложила Яна, протягивая Виктору руку.
Он шагнул к ней и погрузился в ту мистическую атмосферу иного мира, в которую сам никогда не верил. Но сейчас на безлюдной улице он вдруг ощутил невообразимую лёгкость. Словно не было прошлых лет, нелепых обид и роковых ошибок. Просто шли два человека. Одинаковых и самых обычных. Темнота стёрла все различия, оставив лишь внутреннюю суть.
Виктору пришла в голову мысль, что реши посторонний описать их отношения, то он непременно всё опошлит. Дело не в любви между мужчиной и женщиной, а в том родстве душ, что так редко, но всё же случается. «Ну, конечно! Ты сам-то веришь в такое родство? Между взрослыми людьми разного пола?» — возразил он себе и тут же ответил: «Но ведь есть предыстория! Зная её, можно понять, почему...»
До боли в сердце ему захотелось, чтобы Яна была той девочкой из его прошлого, чтобы здесь и сейчас разрешилась мучившая его ситуация, чтобы он наконец стал свободным. Но разве это возможно? Как просто положиться на судьбу, а самому ничего не решать. Как просто и как заманчиво. Однажды он уже решил. И к чему это привело?
Виктора ослепил свет. За поворотом шумела жизнь: фонари, машины, толпы людей. Он вздрогнул и выпустил руку девушки. Как глупо он себя повёл! У «китайской стены» стояли две женщины. Голос одной из них, высокий и пронзительный, разлетался по двору.
— Алевтина, — шепнула Яна. — Старшая по дому. Любительница посплетничать.
— За честь свою девичью переживаете? — к Виктору вернулся его привычный сарказм. — Я ещё успею убежать.
— Ерунда! Лучше скажите, с кем она разговаривает?
Виктор пригляделся:
— Тётка какая-то в шляпке. Кто их сейчас носит? Нет, правда. Смешная такая шляпка, крохотная и с вуалью.
Алевтина тем временем заметила подошедших, быстро попрощалась и скользнула в подъезд. Но Виктор мог поклясться, что в приоткрытой двери торчал её любопытный нос. Её собеседница обернулась и быстрым шагом направилась к Яне.
— Вы Яна? — слегка растягивая гласные произнесла она и не дожидаясь ответа, продолжила. — Я мама Юры Шагина, и я имею вам сказать, что вы совершенно не подходите моему сыну, и я стану всеми способами препятствовать вашей женитьбе.
Яна в растерянности замерла, а Виктор громко и совершенно неприлично рассмеялся.
— Могли бы не представляться, — сказал он. — По вашей манере изъясняться уже ясно, чья вы мать.
— Не вижу ничего смешного! — женщина окинула его презрительным взглядом. — А вы, значит, отец? Так вот, мой мальчик вольный и свободолюбивый человек, человек мира. Он вольная птица. Свадьба с вашей дочерью подрежет ему крылья. У него впереди вся жизнь. Зачем ему хомут на шею? Нет, я всё понимаю, но почему мой мальчик должен страдать?
— Интересная вы женщина, — медленно произнёс Виктор. — Ваш мальчик шастает по чужим странам, и вас всё устраивает, а когда он решил жениться, то вы сразу в позу встаёте? А если бы он на туземке женился и нарожал много маленьких туземчиков, вы бы тоже костьми легли и не допустили?
— Легла бы! Поехала и легла бы! Только посмотрела бы сначала, какая она. Сильная, ловкая, здоровая! — женщина растеряла все свои манеры и начала кричать. — Здоровая! Слышите? Ему не нужен хомут на шее! У него вся жизнь впереди! Он жить хочет, а не тащить на себе непосильную ношу!
Виктор взглянул на Яну. Был ли это свет фонаря или она действительно побелела как полотно?
— Дорогая моя, — произнёс он с раздражением. — Ваш сын — бродяга и бездельник. У него нет толковой работы, нормального образования. Разве сможет он обеспечить семью и стать надёжной опорой для будущих детей? Это я не позволяю своей дочери выходить за него замуж. Он ей не подходит. Так ему и передайте! А вас я более не задерживаю!
— Ну, знаете! — возмутилась женщина. — Это ещё неизвестно, кто кого недостоин! Это ещё надо выяснить.
— До свидания! — твёрдо сказал Виктор, и женщина испугавшись его голоса попятилась назад, а после развернулась и почти бегом покинула двор, скрывшись за поворотом.
— Что за история? — поинтересовался Виктор. — Я думал, вы за Лёшу замуж собрались, а тут Юра нарисовался.