— Продам его. Переплавлю на гвозди. Или буду чистить овощи. Не всё ли равно?
Тэмин буравил меня потемневшими от злости глазами добрых полминуты, прежде чем выдавил, скрипнув зубами:
— Как знаешь… Но долг уплачен.
Сомневаться не приходилось: в лице здоровяка я нажил врага. Вспыльчивого и сильного, а вот насколько умного — надо ещё проверить. Но уже то, что кинот пошёл на попятный, а не набросился на меня при всех с полуторным мечом, говорило о том, что сдерживаться он умеет. Иногда.
Последний гвоздь в крышку гроба вогнала Энель.
— Погодите-ка, а про меня вы не забыли? Вообще-то, недоумок швырнул железку не в Романа. Я заслуживаю извинений. И побольше искренности, малыш. Я не терплю фальши.
Спина уже вознамерившегося уйти Тэмина окаменела.
И всё-таки он извинился. Неохотно, с запинками, будто слова застревали у него в глотке, — но извинился. Глядел он при этом неотрывно на меня. Неужели вбил в голову, что это я подначил Энель унизить его посильнее? Как бы то ни было, он пылал от ненависти, и разгребать последствия предстояло мне.
Прихватив меч, Тэмин поспешил убраться с постоялого двора. Остальные, включая мутных типов, вернулись в трактир. Не в этом ли состоял расчёт ашуры: прилюдно макнуть кинота в грязь, чтобы он не смог настроить всех против нас за время поездки? Ведь мало кто будет прислушиваться к лидеру, которого показательно унизили. Если так, оставалось лишь восхититься её способностям.
Но для той, кто искусно манипулировал эмоциями других, Энель чересчур открыто лучилась самодовольством.
— Всегда пожалуйста, — сказал я ей у крыльца.
— О чём это ты?
— Отвечаю на твою горячую благодарность за спасение, разумеется.
Энель закатила глаза.
— Раз ты нуждаешься в аплодисментах, советую присоединиться к бродячей ярмарке. Уверена, из тебя выйдет отличный фокусник. Деревенщина будет в восторге!
Последнее предложение она практически выпалила — и сама явно удивилась тому, сколько желчи в нём крылось.
Ашура ненадолго замолчала и продолжила уже иным, тихим и серьёзным тоном:
— Так легко забыть, что и смертные могут быть опасны. Что меня окружают потомки тех, кто вырезал моих сородичей, которые привыкли относиться к низшим расам с пренебрежением. И вот я повторяю их ошибку, забыв о том, что смерть нельзя обманывать бесконечно.
Глаза Энель блеснули золотом, и она натянула капюшон поглубже.
— Спасибо, что напомнил об этом, Роман.
Я переглянулся с тихо подошедшей Айштерой — и посчитал, что лезть в душу Энель не стоит.
Спрятав нож в своём рюкзаке, я оставил погруженную в раздумья ашуру и поглядывающую на неё знахарку за столиком в углу и направился к Дайску, чтобы обсудить условия найма. Чувствовалось, что я неприятен старику, однако предложенная оплата не выглядела чрезмерно заниженной, и я согласился без торга.
— Я хочу встретиться с самим достопочтенным купцом, — сказал я, когда формальности были улажены. — У меня есть что предложить на продажу. Кое-что крайне необычное.
— Господин Даичи поручил мне вести все дела, касающиеся авантюристов.
— Если бы речь шла о нас как наёмниках, я согласился бы с вами. Однако я выступаю как продавец, и мой товар заслуживает того, чтобы его оценил непосредственный покупатель.
Не стоило доверять Дайску. И уж тем более не стоило продавать ему церемониальный меч из лунарного храма. С него станется донести солярным священникам, чтобы избавиться от нежелательных попутчиков.
Помощник купца поджал губы, но потом, видно, прикинул в уме, что спорить со мной — больше хлопот, чем пользы, и процедил:
— Господин Даичи расположился на втором этаже постоялого двора. Мимо не пройдёте, у двери в его комнату находится охрана.
Он ухмыльнулся, обнажив желтоватые, но крепкие зубы. Затем небрежно взмахнул ладонью, показывая, что разговор закончен.
Как вскоре выяснилось, своей очереди поговорить со мной дожидался кое-кто ещё. Едва я приблизился к столику Энель и Айштеры, передо мной возник мужчина средних лет, человек. Он был загорелый, с коротко подстриженными русыми волосами и сединой в висках. Улыбался он широко и открыто, отчего у глаз его собралась густая сеть морщинок.
Незнакомец был одет в плотный жилет, под которым виднелась лёгкая рубаха с тонким ремнём, перекинутым через плечо. На шее у него висел одинокий амулет — маленький каменный кругляш, в центре которого был выточен каплевидный глаз. Мужчина протянул мозолистую ладонь, и я невольно пожал её, оценив его сложение — скорее жилистое, чем мускулистое.