Сквозь божественную ложь
Глава 1
…Всё висело на волоске.
Парой ударов я расправился с очередной тварью, но её место тут же заняла новая, свирепо щёлкая жвалами.
Я скосил взгляд. Земля рядом была изрезана рунами. В центре схемы читала заклятье Энель.
Лучше бы ей поторопиться. Скоро меня завалят телами и нас обоих растащат по кусочкам…
Задолго до
Никогда не подумал бы, что умру вот так — от удара молнии. Больше верилось в ушлых конкурентов.
Но нужно взглянуть правде в глаза: я парил неприкаянным призраком над собственным трупом, который раскинулся на мостовой.
Прохожие изучали бездыханное тело с порядочного расстояния. Не каждый день увидишь, как молния бьёт в живого человека.
Приближаться никто не спешил.
Мало ли, подойдёт смельчак, а она ударит повторно.
Зато кое-кто начал снимать происходящее на смартфон.
И никакого грома! Настоящий природный феномен. Если учёные им заинтересуются, непременно захотят забрать тело на опыты.
Нет, что за глупости лезут в голову… Я мёртв. А ведь такие планы были! Как раз звонил жене (пятый год в браке; давно нелюбима; почти девять месяцев порознь), чтобы договориться о встрече для торжественного объявления о разводе.
Она бы из меня всю душу вытащила, разумеется, пригрозила бы отсудить половину бизнеса — и я с радостью отдал бы её, чтобы окончательно порвать все контакты.
Когда познакомился с будущей женой, и предположить не мог, что закончится всё так. Второй курс, студентка журфака с горящими глазами.
Ради неё я вырвался из офисной рутины, забросил игрушки и загнал себя в безумную круговерть под названием русский бизнес, пахал как проклятый, работал на износ без выходных и отпусков — всё ради нашего будущего, которое в какой-то момент перестало быть нашим.
А теперь просто перестало быть.
Мою призрачную форму подхватил порыв ветра, подхватил, унося всё дальше от земли. Я попробовал сопротивляться — без толку. Поток с лёгкостью увлекал меня прочь, в вышину.
С грустью осознал, что не видать мне воскрешения. А так походил бы по телешоу, чтобы насладиться минутой славы. Может, даже написал бы книжку о случившемся. Непременно с золотым тиснением у загадочно-глуповатого названия. Что-нибудь про волю, мир и его представление.
Но бытию плевать на мои планы.
Вокруг стремительно темнело. Тьма поглотила меня до того, как я добрался до кромки облаков. На смену одному потоку явился другой. Мою душу понесло по новой траектории.
Вокруг вспыхнуло множество крошечных шариков. Их бледное пламя не прогоняло темноту, зато я больше не чувствовал себя одиноким.
Вместе отправляться на перерождение веселее.
Так мы и неслись сквозь безбрежную ночь, как миллионы ярких светлячков, пока вдалеке не показалось нечто странное. Я потёр бы веки, чтобы убедиться, что мне не мерещится, но смерть не оставила ни глаз, ни рук. Так что пришлось смириться с действительностью.
А действительность представляла собой циклопические каменные колонны, между которыми пузырилась радужная плёнка. Шарики влетали в неё и исчезали, поглощаемые бурлящим многоцветьем.
Доверия конструкция не внушала.
Все старания свернуть в сторону или хотя бы приостановиться были тщетны. Поток душ двигался в обычном темпе.
Колонны приближались. Из тьмы выступили гигантские барельефы.
Внезапно я резко затормозил, словно наткнулся на невидимую стену. Другие души продолжали полёт в один конец. Я же завис на месте, недоумевая, какого чёрта даже умереть без проволочек не получается. «Неужто и тут откат потребуют?!» — промелькнула сумеречная мысль, вдохновлённая профдеформацией. С меня и взять-то нечего.
Но обошлось без взяток высшим сущностям. Во тьме загорелся белёсый пролом. Из него высунулась рука, сотканная из белоснежного огня. Схватила меня прежде, чем я успел метафорически ойкнуть, и потащила прочь от колонн и потока душ.
Сознание взорвалось калейдоскопом цветов и чувств, а в следующее мгновение я обнаружил, что стою. Это подразумевало и наличие твёрдой поверхности, на которой можно стоять, и появление тела.
Я недоверчиво ощупал себя. Та же одежда, что на момент гибели, та же двухдневная щетина. По всему выходило, что я жив. Гипотеза приятная, но она не объясняла того, где я очутился.
А походило место на огромный собор.
Пахло ладаном и оплавленным воском. В паре шагов начинались ровные ряды длинных скамей, уходивших в глубину здания.
Вдоль стен мерцали трисвечия, но их не хватало, чтобы рассеять царивший полумрак. На стенах висели иконы или картины — не разглядеть. Потолок утопал в сероватой дымке.