— Расстроена что я больше не веду себя как конченный филантроп?
— Ты… огрубел, — подобрала Ирис нужное слово.
— Однажды отец бросил такую фразу, которой тогда я не предал особого значения, но сейчас осознаю всецело. Он сказал, что стальной прут в позвоночнике появляется только после того как человека, сломали пополам.
— А вот я так и не смогла нарастить внутри стали. Там стекло, — тихо вздохнула она, положив голову ему на плечо. — И уже треснуло.
Джо глянул на эту головку, прислоненную к себе и утренняя тревога вновь заволокла его сердце.
— Ирис, я знаю, что тебе тяжело…
Но она не дала ему договорить, приложив палец к своим губам, и Джо увидел, что глаза ее покраснели.
Прежде эта сильная женщина своей слабости не показывала. Он вообще ни разу не видел, как она плачет, но, кажется, он идиот.
Джо проводил ее до дверей номера и вновь посмотрел в зеленые глаза. Сейчас в них не было тех слез, и Ирис вновь выглядела как прежде.
В черном шелковом платье, облегающем ее стройное тело, в открытых босоножках на тонком невысоком каблуке и с кожаным клатчем в руках. Несколько черных локонов лежали на ее щеке, и она неторопливо убирала их за ухо.
Джо сам не заметил, как засмотрелся.
Он ведь и правда всегда считал ее красивой. Внутри этой маленькой, на вид хрупкой женщины всегда горел яркий все освещающий огонь.
— Хочешь кофе? Угощу тебя и поедешь домой, — она тоже смотрела на него.
— Давай. — Но они продолжали стоять, глядя друг на друга.
— Что за взгляд, Джо?
— Я уже говорил, ты невероятно красива.
— Знаешь, еще немного и я подумаю, что ты меня хочешь.
Однако эта мысль нисколько не смутила Джо. Воспринялась как нечто совершенно обычное, и его глаза неторопливо загуляли по узкому женскому лицу.
— Может и так.
Ирис не нашла что ответить, и открыв рот закрыла его.
А Джо никак не мог понять, что он на самом деле чувствует. Кажется, он очерствел за время, проведенное наедине со стаканом.
Осторожно провел пальцами по ее подбородку, скуле и спрятал руку в черных мягких волосах. Ощутил на кончиках пальцев приятное покалывание и все, что ниже пояса сладостно заныло.
— Так мы зайдем?
Ирис, наблюдавшая за ним все это время, кивнула. Она потянула к нему руку, и он чуть наклонил голову, позволяя ей прикоснуться.
— Значит сегодня я исполню еще одно свое желание.
— Какое желание? — Джо придвинулся ближе, ощутив ее дыхание на своем лице, и на миг потонул в приливе желания.
— Провести ночь с… кем-то похожим на тебя.
Отчего-то после этих слов первой ассоциацией, всплывшей в голове, стал фильм, в котором умирающая девушка исполняла желания, написанные в ежедневнике.
— У тебя какой-то список?
— Вроде того.
Джо нахмурился и выпрямился:
— Что вдруг?
Она смотрела на него слишком внимательно, будто надеясь, что он поймёт ее без слов.
— Эта чертова жизнь. Так сложно бороться с тем, что она нам подкидывает. От этого устаешь, — и в зеленых глазах вновь заблестели слезы, которые Ирис мгновенно смахнула, слегка коснувшись ресниц.
— И много еще желаний? — напряженно спросил он.
— Это последнее.
Его словно по голове ударили, и нервозный червячок зашуршал под ребрами.
— Вообще уже поздно, — задумчиво вгляделся Джо в грустные тоскливые глаза, — сегодня я поеду домой.
Ирис только кивнула и открыла дверь номера ключ картой.
— Увидимся завтра? — Ее ответ был крайне ему важен, но она отчего-то молчала.
— Пообещай, что увидимся, — настойчиво попросил Джо.
Ирис одарила его долгим печальным взглядом:
— Хорошо. Завтра увидимся.
— Ты пообещала, — Джо настороженно смотрел на нее. — Не предавай меня своей ложью.
Глава 4
«Вернись!»
Джо в ужасе распахнул глаза и сел.
— Черт подери, — выдохнул, приходя в себя.
Все тот же сон, тот же слепящий свет ярких больничных ламп, тот же бесконечный коридор, те же, до неприятного, белые стены, и ледяной, вычищенный до блеска, пол, об который он раз за разом отбивает колени.
Все та же потеря, только вот ощущения другие.
Этой ночью в его тревогу вторглась Ирис. Она плакала, звала его, тянула к нему руки, а он, какого-то беса, стоял недвижимо, наблюдая как ей плохо.
Джо сел, переплел пальцы в замок и уперся в них подбородком.
«Ирис плакала. Так сильно плакала и безудержно громко звала его.
Так почему же он не помог?»
Миссис Ганн, а точнее уже «мисс», сидела за столиком на залитой солнцем улице Вены и неторопливо пила имбирный чай.