Ей нравился его откровенно раздевающий взгляд, а меня приводил в ужас, потому что я поняла, буквально в это мгновение, кто она и кем не являюсь я. Маринка - ласка, если по-простому, а по научному - суккуб. Она еще не ощутила силу в полной мере, но инстинкты... их не обманешь.
Она словно предлагала оценить себя. Он и оценивал, но совсем не так как хотелось ей. Не так.
- Разве душа не стоит этого? - спросила она, поймав мой взгляд.
- Нет, не стоит.
- А мне плевать, - Маринка рассмеялась звонко и весело, как молодая девушка.
- Мне тоже, - высказалась Тамария.
- Чудно, - констатировал Седой, - Тогда продолжим.
Неторопливое кружение Простого закончилось стремительным смазанным рывком. Он больше не рассыпался песком и не собирался в другом месте, тело Игната было другим, но слушалось не хуже. Размытое очертание мужской фигуры и вот уже женская чуть приподнялась над полом и сломалась, словно сухая ветка, на которую наступили ботинком.
Если вы хоть раз слышали треск, с которым ломается кость, забыть или перепутать его трудно. Джар Аш схватил Маринку, словно собирался закружить девушку в танце. Но вместо страстного объятия, прижал к себе с такой силой, что сломал позвоночник.
Она даже не закричала, наверное, не смогла. Зато смогла я.
- Нет. Не смей!
Я хотела броситься к ним, к замершей у алтаря паре, оттащить друг от друга, надавать подруге пощечин, и выбросить из замка, раз уж выбрасывать из тили-мили-тряндии поздно. Я хотела, но знала, что ничего не сделаю. И все же меня остановили, Пашка вцепилась в плечо, и зашипела:
- Не надо.
И самое интересное, я знала, что она это сделает, буквально за миг до прикосновения чешуйчатых пальцев. Видимо на этот раз мне дали одним глазком глянуть на сценарий.
Простой словно не слышал и не видел ничего кроме красивого и чуть удивленного лица девушки, которую держал в руках.
Демон вдохнул шедший от нее неровный рваный запах страха и удивления, и склонил голову, неторопливо и ласково касаясь губами шеи. Маринка выдохнула. А вздохнуть не смогла. Из разорванного горла потекла кровь. Нет, не потекла, хлынула, окатив восточника с головы до ног, выкрасив их одежду в красный цвет. Подруга открыла рот, и воздух запузырился в ране, брызгая кровью. Джар Аш поднял голову, с губ и подбородка капала кровь, но он продолжал вглядываться в ее лицо, ловя миг, пока глаза потускнеют, замрут и больше никогда не оживут.
Еще один вдох, хрип, дрожь тела, на пол упал ботинок, крепкий, добротный, на плоской подошве, что так любят пожилые люди. Нечто воздушное, легкое, сладкое коснулось меня, наполняя тело негой. Маринка умирала, а Простой продолжал смотреть ей в глаза
Победно на одной ноте завыл потрошитель, хвост Пашки стегал по полу, Март молчал, все молчали.
- На алтарь, - рявкнул Кирилл.
Я моргнула, стараясь сбросить с себя наслаждение чужой смертью, Тамария замурлыкала песенку, восточник бросил тело. Оно упало неловко, стукнувшись головой о камень. Верхняя половина туловища осталась на алтаре, тогда как нижняя сползла на пол, правая рука замерла ладонью вверх, мертвые зеленые глаза смотрели прямо на меня. Вот и кончилась наша дружба, смерть имеет обыкновение ставить точку во всем чего коснется. Женщина была мертва, она умерла еще там, на руках у Простого, хотя кровь продолжала заливать темный камень.
- Глупая молодая ласка, - проговорила Прекрасная, - Вечная жизнь и вечная молодость - разные вещи.
Борозды стали наполняться кровью. Может, все дело в наклоне камня, а может, в магии, но кровь, словно живая стекалась к лучам рисунка, наполняла его до краев и устремляясь к центру. Там в круге подрагивал, перебирая струнами перехода, ждал осколок ушедших.
Простой развернулся к Шороху. Кирилл приблизился к Дыму. Два одинаковых почти зеркальных движения, два демона, две жертвы.
- Не надо, - в защитном жесте поднял руки сидящий на краю алтаря Шорох, и снова повторил, - Я сам.
- Он не заложник! - закричал Март, я развернулась и уперлась руками в грудь молодому целителю, уже сделавшему свой первый шаг в бездну. Осмелившемуся возразить хозяину.- Не заложник, - беспомощно повторил парень, а я почувствовала, как грудь дрожит под моими ладонями, от ужаса и сладости. Не выдержала и повернулась.
Старый целитель вскрывал себе вены. Сам, как и сказал, мужчина закатал рукав и провел когтем поперек запястья, а потом вдоль руки почти до самого локтя и снова поперек.
Не показуха и не желание пустить пыль в глаза, а спокойное действие, рассчитанное на результат. Порез быстро набухал кровью, она раскрыла края раны и потекла по коже, капая на алтарь. Шорох оглядел руку, удовлетворенно кивнул и взялся за вторую.
- Ненавижу, - проговорил Дым, - Говорил я хозяину, что тебя надо удавить в колыбели. Да Нинея воспротивилась, а он пошел у нее на поводу.
- Я сейчас расплачусь от умиления, - ровным голосом ответил Седой.
Возможно, даже слишком ровным, потому что внутри демона севера начало закручиваться что-то темное и морозное.
- Далеко не последняя ошибка отца.
- Хозяин, - попросил парень, грудь ходила ходуном. - Он же целитель.
Думаю, он мог бы отбросить меня если бы хотел, но продолжал стоять, не сводя взгляда с Шороха Бесцветного. Не так часто в нашей тили-мили-тряндии появляются кумиры. И тем не менее парень все еще стоял, а не дрался. Он тоже читал сценарий. Спасибо ушедшим за маленькие радости. Стоял, негодовал и умолял.
- А парень не трус, - хихикнула Тамария. - Дурак, а такие долго не живут.
- Целитель вор, - ответил Дым.
- Как и ты, - спокойно сказал Шорох, - Не надо мальчик, - это уже Мартыну, - Не стоит. Я заложник, такой же, как и остальные. Я просто смог сжульничать. Взял в руки артефакт, - он перевел взгляд на меня, - Девочка знает какой. Пришла пора платить по счету.
Кровь со второй руки потекла на гладкую поверхность алтаря. Круг, который так походил на солнце замкнулся. Струны переходов взяли высокий аккорд, и вокруг стеклянного лезвия появилась... я даже не сразу поняла, что это.
Струйки крови приподнялись, словно живые и окутали осколок. Нож окружила сфера из перепутанных трубок, ниток по которым пустили красную жидкость. Будто кто-то вытащил из человека артерии и смотал их в клубок вокруг оружия.
Нет, это были не вены, это были нити переходов, которые мы увидели, после того как на алтарь попала кровь заложников. Они начинались под острием, закручивались вокруг оружия, выходили над обмотанной изолентой рукоятью и исчезали в воздухе.
Как-то на уроке труда Алиса соорудила странную штуку. Под руководством учителя второклашки надули воздушные шарики, обмазали клеем и обмотали цветными нитками. А когда поделка высохла, учительница прошлась по рядам, к восторгу детей лопая шарики иголкой один за другим. Итог, домой моя дочь принесла странный полупрозрачный шар из цветных шерстяных ниток. Я долго не знала, куда пристроить эдакую красоту, перекладывая с места на место, пока кошка, к всеобщему облегчению, не разодрала ее в хлам. Так вот, если бы все нитки были красными, и если бы в этот шар поместили осколок стекла, то та поделка очень напоминала то, что я видела сейчас над алтарем.
- Да пошел ты, - зарычал Дым, - Я у этого ничего не занимал, мой хозяин Трифон.
- Вот и отправляйся к нему, - заключил Седой.
Все произошло еще быстрее чем с Мариной. Бросок демона был стремительнее, чем взгляд, сильнее чем мысль. Простой схватил Дыма за волосы и запрокинул голову старика назад, без всякого изящества разбивая затылок о кромку камня.
Но Дым тоже был нечистью, вестником не подчиняющимся приказам Седого. Именно этого Седого. Обездвиженный старик не мог ни уклониться, ни дать отпор. Но кое-что он сделал. Он поймал мой взгляд и четко произнес:
- Найди Настасью.
А потом голова запрокинулась, стукнулась камень и лопнула как перезрелый орех. Кирилл рыкнул, его недовольство легким морозом пробежалось по залу. Темная кровь третьего заложника брызнула на алтарь. Сразу вспомнилась лекция в университете по оказанию первой медицинской помощи, вспомнился гнусавый и монотонный голос преподавателя и слова, сказанные равнодушным тоном: "раны на голове всегда самые кровавые".