Плачь, перешедший в крик не слышал никто кроме меня. Захрустели, ломаясь кости.
- Стой! - раздался новый голос.
Напротив вория, уже стоял староста, сжимая в вытянутых руках знакомую тетрадь в потертом желтом переплете. Дневник Тур Бегущего. Я не нашла в себе ни желания ни сил удивляться этому.
- Поговорим? - предложил он.
Дракон сделал шаг назад. Я посмотрела на то, во что превратила восточника лапа дракона.
- Кххааа, - сказал Радиф, голова была цела, а вот грудная клетка оказалась вдавленной внутрь, - Кххааа, - повторил он, брызгая на подбородок алой сладко пахнущей кровью.
Его левая нога вдруг стала быстро-быстро подергиваться, словно в припадке.
Рот на изуродованном обожженном лице приоткрылся. Пятка в очередной раз стукнула о землю, и это раздражало сильнее его слезящихся глаз, в которых было только одно. Просьба, мольба, обещание, пусть даже невыполнимое, все что угодно, только чтобы прекратить это. И в этом наши желания совпадали. Даже такая смерть будет сладка.
- Всего лишь разговор, - склонил голову старик.
- Откуда у вас... - начал Март, но Семеныч поднял палец, заставляя парня замолчать.
Я склонилась над восточником, ошейник тут же проступил на грязной шее, и цепь, привычно кольнув кончики пальцев, ткнулась в руку.
- И если мы не договоримся, - староста посмотрел на стяжателя, - Мы все, - он кивнул подошедшему Алексию, и повторил. - Мы все отойдем в сторону и дадим тебе закончить дело.
Опрометчиво, - мысленно заметила я, протягивая руку к ошейнику, к горящей руне, - Ведь иногда такие обещания приходиться выполнять. А может, именно на это он и надеется?
- Скаааххх... - прохрипел Вестник, кровь из рта брызнула мне на лицо.
Я поняла, что он хотел сказать, почувствовала. Угловатая, неловкая благодарность, с легким привкусом стыда, коснулась моих чувств. Палец дотронулся до руны... на миг линии, словно лезвия, впились в кожу, спрашивая, а уверена ли я? Да? Нет? Будто к компьютерной программе, только игроки существовали на самом деле, хотя в них порой очень сложно поверить.
Да, уверена.
И руна погасла, как и ошейник, как и глаза восточника. Грязная голая пятка, ударила о землю, еще раз и еще, с каждой секундой замедляясь, пока не замерла на вывороченной вместе с пучком травы кочке.
А секундой позже нас залил солнечный свет, пробивавшийся сквозь зеленые кроны. День перевалил за середину, а мы все еще были живы.. напротив старосты стоял обнаженный мужчина.
- Это ты! - обвиняющее ткнул пальцем в старика Картэн, - Твоя тетрадь не моя!
- Зря. - прошептал мне в ухо Веник. - Могли бы неплохо повеселиться.
Опять он сделал это. Опять подошел, а я и не почувствовала. Почему меня так злил этот факт? Раньше, когда я была человеком, когда не слышала биения их сердец, когда не ощущала эмоции... Тогда меня это не смущало. Я играла теми картами, что сданы, и гордилась этим.
- Ты вовремя, - не удержалась я от упрека, - С весельем придется подождать.
- Это не моя тетрадь, - закричал хранитель знаний.
- Прикрой срам, охальник, - влезла моя бабка, снимая цветастый фартук и накидывая на вория. Тот не повернул, и головы следя за руками старосты, в которых тот сжимал тетрадь.
Я уловила медленное завихрение силы целителя. Почти незаметное, еще только формирующееся.
- Да, не твоя, - не стал отпираться Семеныч, и вдруг вскинув руку, рявкнул, - Нет, парень. Нет. - он посмотрел на Марта, у которого загорелись зеленью глаза.
Сын целителя решил воспользоваться случаем. И ведь правильно, раз дракон сам снял шкуру...
- Нет, - повторил староста. - Я обещал ему разговор.
Марья Николаевна деловито завязывала пояс фартука над обнаженными мужскими ягодицами.
- Это не тот дневник. Не та его часть, - старик снова посмотрел на стяжателя.
- Часть? - переспросил Март.
- Не думаешь же ты, что дорога Тура Бегущего началась с гор? Ведь что-то его туда привело.
Я передернула плечами, встала и перешагнула через Радифа, оставив Веника за спиной. Покойником был, покойником и остался. Я уже забыла о нем, мысленно переносясь в бункер дыма под землей. Видя полумрак, кресло и книгу на коленях старого вестника. Чуть более темный переплет, старые страницы, смутно знакомый почерк, и бросившаяся в глаза строчка. Как же там было? Что-то вроде: "настась ... напасть", или как-то еще.
- Значит, тетрадей было две? - спросил Мартын.
- Три, - поправила я.
- Четыре, - рявкнул Картэн.
- И я предлагаю тебе первую за их жизни, - Семеныч вновь поднял книгу.
Несколько бесконечно-долгих секунд ворий смотрел на старосту, переводя взгляд с лица на темно желтый переплет, и раздумывая, потом, нехотя, пересиливая себя, произнес:
- Одного. Я готов отступиться от одного за эту книгу. Выбирай.
Март довольно громко хныкнул, подошедший сзади Веник с иронией произнес
- Выбери меня, выбери меня, птицы счастья...
- Нет, - с сожалением ответил Семеныч, - Они нужны мне все.
- Ты глуп, старик, - рыкнул Картэн и тут же схлопотал от бабки подзатыльник.
- Имей уважение к старшим, - надзирательно сказала она.
К моему удивлению обернувшийся дракон только кивнул и повторил совсем другим тоном:
- Это глупо. Одна жизнь лучше чем не одной.
- Хорошо. - староста словно ожидал такого ответа, в его голосе не слышалось ни разочарования и досады, - Раз я не могу получить жизни, предлагаю выкупить время.
- Сколько? - прищурился хранитель знаний.
- Год. Для всех троих.
- Издеваешься? Не дам и часа.
- Полгода?
- Три часа, и пусть будут благодарны.
- Месяц? Подумай Картэн...
- Подумал. Три с половиной, пусть напишут завещание.
- Неделя?
- К чему все это? За первый том..., - замялся стяжатель, - Этих сочинений, я не дам больше нескольких часов, - он оскалился. - За последний еще и приплачу. У тебя есть последний, старик?
- Ты отлично знаешь, что он в Дивном, - покачал головой Семеныч, - До рассвета?
- До заката, и договорились, - мужчина протянул руку за тетрадью.
- Ворий, - ухмыльнулся Семеныч, обнажая желтоватые зубы, и отдал дневник, по мне так слишком легко отдал.
- Старик, - стяжатель легонько склонил голову, и добавил, - Вернусь на закате, если выйдут сами, такого - он обвел рукой горящие доски и вывороченные деревья, - Устраивать не буду.
- Молодец, - похвалила его бабка, и легонько потрепала по плечу.
Кто хоть раз видел в кино эпизоды, когда люди всем селом тушат чей-то дом? Тушат не только потому, что огонь может перекинуться на твой, а потому, что так надо. Надо протянуть руку помощи. Я видела, и не раз. Жаль только киношная реальность не так часто сходит с экранов и воплощается в реальной жизни. Особенно в жизни нечисти. Помню, как они над "Вием" ржали, лучшая комедия всех времен и нечистых народов, переплюнула в нашей тили-мили-тряндии легендарное тарантиновское "От заката до рассвета", но не дотянула до "Мастера и Маргариты"...
К чему я это все, к тому, что нечисть не люди. Мы не люди, а потому, я без удивления наблюдала, как стяжатель уходит с тетрадью, как его окружают соседи, кто-то хлопает по плечу, кто-то жмет руку, молодой лихач, возбужденно кричит, как это было круто. А старая Караха, выливает ведро воды на занявшуюся с ее стороны траву и равнодушно отворачивается от соседнего участка, где трещал в огне куст сирени. Впрочем, его хозяин тоже не смотрел по сторонам, а просто закидал очаг землей.
Да, нечисть не люди, а потому у каждого находящегося сейчас здесь есть для этого причина. Пол пятого вечера, заход солнца около девяти, даже немного раньше. Семеныч выторговал нам чуть больше четырех часов.
- В дом, - скомандовал ведьмак, и бабка первой бросилась к дверям, немного неловко взбираясь на порог.
Из кустов вышел Константин с Пашкой на руках. Ее сердце по-прежнему не билось, или билось но очень медленно, а каждый вздох приходилось ждать не меньше десяти минут. Семеныч и Алексий мрачно переглянулись и последовали за ней. Март дожидался отца.