Тело мое все еще стояло на стежке, на краю Парка-на-костях, а разум был там... не знаю где. Я по-прежнему не могла соотнести место, которое показывала мне нить и реальную точку на карте.
- Если, хочешь, чтобы я смотрела, не трогай.
- Я не трогаю, - раздался голос Веника совсем с другой стороны, и в подтверждение слов он провел пальцем мне по левому плечу, невидимое течение вспенилось бурунами.
Тропа сменилась утренним лугом, луг чьим-то огородом, огород заброшенным зданием, здание пустырем, утро, ночь, снова утро ...
- Прекрати!
Его веселье щекочущим пером прошлось по коже.
- Я ничего не делаю.
Пустырь, грязная лужа и отражающаяся в ней луна, сарай, поселок, через который в лучах восходящего солнца едет грузовик.
Палец поднялся к ключице, стежка ответила дрожью и быстрым перебором струн.
- Ты ускоряешь течение, я ничего не успеваю увидеть.
- Нет, Ольга, - он зашел мне за спину, - Очень заманчивая перспектива, но... Я падальщик, ты Великая.
- Ты человек, бывший человек, как и я, а они... мы...
Его дыхание коснулось уха.
- Еще раз нет. Я нечисть. Да и человеком, был никудышным.
Я заставила мельтешение картинок остановиться. Все хватит. Назад, возвращайся назад.
- Расскажи.
Он ответил тихим смехом. Лужа, пустырь, огород, луг. Быстро, очень быстро, стежке было все равно, в какую сторону двигаться. Дорога всегда одна.
- Не особо интересная история.
- Но я бы...
- Для меня не особо интересная, - поправил он.
Я открыла глаза. Деревья шевелили казавшимися в темноте черными ветвями. Прохладный ветер, холм с источником, Веник стоящий за спиной. Его близость не беспокоила. Почти не беспокоила.
- Нет тут перехода в Дивный.
- Дивное Городище. Ты даже называешь его по-другому - Дивный.
- Хватит философствовать. Если здесь был переход в город Великих, сколько бы придурков шастали туда-сюда в поисках острых ощущений?
- Много, - согласился он, отводя мои волосы с шеи.
- Дивный там, где он был всегда на северо-востоке... эээ... Что ты делаешь?
- Мотивирую тебя.
На миг мне показалось, что он сейчас поцелует меня в шею, но... время шло, а кожу все так же ласкал только холодный воздух. Воображение не очень приятная вещь, ведь нечисти не нужны слова.
- На что? - тихо спросила я.
- Сам еще не решил.
В падальщике не было никакого возбуждения только задумчивость и любопытство. Он ставил опыт и с интересом ожидал результата. Даже обидно, совсем немного, но все-таки.
- Касаешься меня, чтобы... - я задумалась, - А зачем?
Физиология, банальная физиология, ничего больше. Веник подступил ближе, прижимаясь всем телом. Делал одно, внутри оставаясь все таким же отстраненным, хотя даже по этой отстраненности стали пробегать маленькие щекочущие искорки. Законам физиологии подчинялись не только люди, но и нечисть.
- На это реагирую не только я, но и стежка, - стала рассуждать я. - Она ускоряется, словно экспресс.
- Неправильно, - он прижался щекой к моему уху, щетина оцарапала кожу, - Повторяю, я не влияю на стежку. Не могу. Только на тебя. Знаешь, даже лестно.
- Нашел, чем гордиться, - я вдруг почувствовала странное желание потереться о его подбородок, Веник рыкнул, руки лежащие на плечах, с силой сжались, - Ты на меня, а я в свою очередь на стежку. Она бурлит и бросает ... - я вспомнила, как поток вильнул в сторону, - Но в самый первый раз...
Он замер. Мы замерли. Догадка холодом осела на языке и тут же растаяла. Его заинтересованность стала нетерпеливой, почти навязчивой. Веник не хотел касаться меня, он хотел услышать то, о чем я думаю. Но руки не убрал. Не знаю почему, но это обстоятельство показалось мне важным.
- В самый первый раз, - удовлетворяла я наше общее любопытство, - Стежка вильнула сама, будто... - он хищно вдохнул мой запах, - будто в реку влился ручей. Новый поток. А стежки бывают такими? Вливающимися одна в другую? Тупиковыми?
- Давай проверим.
Я закрыла глаза.
- Не торопись.
- С тобой не получится.
Он снова засмеялся.
- Одним глазком и быстро.
Я уже не видела ни ночи, ни неба, ни холма, я снова была на тропе, была в потоке, который несся вперед на такой скорости, что я едва не пропустила его. Этот легкий толчок в бок. Но не пропустила, потому что ждала. Кагда знаешь, что искать все становится намного проще.
Я подхватила этот новый поток и повернула вспять. Он не подчинился, замедлился.
- Не пускает
- А мы и спрашивать не будем, - он склонился и, наконец, прижался губами к шее. Было бы лучше, если при этом Веник не думал о том, как пройти по стежке. Уж лучше бы он желал попробовать меня на вкус.
Мысль была отвратительной, но "отвратительно" это всего лишь слово, а никак ни ощущение.
Я выдохнула, и поток вскипел, и меня дернуло вперед рывком, утренние холмы сменились, ночью... Городом с острыми шпилями, с которых давно осыпалась черепица, на которых свили гнезда птицы, мостовые взломали корни деревьев, а повисшая над ним тишина казалась мертвой. Нет, не казалась, она была такой. И прежде чем, я успела осознать, что происходит, Веник прикусил кожу на шее. Едва-едва, без желания причинить боль. Хотя вру, он хотел причинить боль.
Но получилось иначе. Стежка вскипела белой пеной, окружила со всех сторон, завертелась, и я почувствовала, как струна начинает выводить минорный аккорд, как водоворот чего-то невидимого утягивает меня внутрь... Не меня нас. Ноги потеряли опору
Веник проорал что-то, я не могла ответить, захлебывалась в этих невидимых бурунах энергии, и почти утопая в них. Меня залило ею по макушку и отступило. Так прибрежная волна выбрасывает на берег ракушку и отступает, унося с собой песок и силу.
Падальщик разжал руки, я упала на землю, закашлялась, словно горло и в самом деле заливала вода. И только после этого подняла голову. Веник стоял под скудным светом красноватой луны, и его тело почти дрожало от возбуждения и восторга. То, что не смогла сделать женщина, сделала стежка.
Я посмотрела на полуразрушенные башни. Мы в Дивном. Помоги святые, мы в первом и единственном городе Великих.
Раньше он был другим. Я видела... Не совсем я и не совсем видела, но в мире, где правда и вымысел смешиваются и превращаются в реальность, это не имело значения. Феникс парила над изящными резными башнями. Мы стояли на земле рядом с полуразрушенными строениями, в которых не было ни легкости ни изящества. В которых не было ничего, кроме зарастающих вьюнками дыр...
Поднявшись я посмотрела упавшую и расколовшуюся стену, в форме которой еще угадывалась арка.
- Ты ненормальный, - проговорила я, звук сорвался с губ и затих.
- Не я перенес нас сюда, - ответил Веник, продолжая смотреть вперед, но я еле разобрала его слова.
Звуки падали вниз, исчезали, словно напуганные установившейся тишиной и неспособные поколебать безмолвие.
- Не ты. Но ты подбросил в топку дров, а без них, увы, - я развела руками, - поезд бы не поехал. Стежка старая, и какая-то...
- Мертвая?
Дивный поглотил его вопрос, оставив от слова лишь шепот, но я поняла, почувствовала, что он имел в виду. Ощутила его смятение и жадный восторг. Падальщик стоял и смотрел, стараясь вобрать в себя взглядом лежащие до горизонта руины. Боялся не запомнить.
- Не знаю, - я встала рядом, - скорее застывшая или ожидающая, как забытый на запасных путях состав.
Было неуютно. Нити перехода, оставленные за спиной, еще ощущались, но как-то вяло, кто-то ослабил натяжение, заставив струны бессильно повиснуть. Их перебор был едва слышен, и с каждой минутой становился все тише и тише, будто несуществующий гитарист уходил все дальше и дальше.
- Мы нашли переход, - я дотронулась до руки Веника желая привлечь внимание, - И теперь знаем, где они прошли, знаем, почему тут не шастает любопытная нечисть. Пора повторить их путь и верну...