Бес бросился на меня, а я хлестнула стежкой словно кнутом, лишь в последний момент изменив траекторию удара. Невидимая струна срезала часть волос вместо уха, что объяснялось скорее везением, нежели мастерством, которого у меня не было. Но даже если бы и задела... Я поняла, что снова не чувствую никакого сожаления, только злость, осознала это в один момент. Когда на меня успел накатить холод? Плюс на минус. Еще недавно я жалела мальчишек, которые давно умерли, а теперь... Кажется меня опять мотнуло не в ту сторону, и по-прежнему неизвестно, кто или что щелкает выключателем.
Бес остановился, стежка упала, хотя я все еще продолжала ощущать ее упругость в своей ладони.
- Ты не убьешь меня, только его.
- Может быть, - я слушала далекий перезвон, - Но без костюма, ты всего лишь черный дым, грязный воздух и не более.
- Костюм? Черный дым? - задумчиво повторил бестелесый, - А ты и вправду Великая. Только они способны говорить так об остальных, как о вещах. Даже о том, кто еще недавно был внутри тебя, - он сжал и разжал кулак, - к тому, что казался тебя везде. Этот падальщик испытывает больше эмоций к своей жертве, чем ты к нему.
- Странный аргумент, - я нахмурилась, - Взывать к чувствам - это так... так по-человечески. - он сделал шаг вперед, и я рявкнула, - Не приближайся ко мне!
Его колебания и сомнения имели постный привкус, и со стороны они казались такими смешными. Я сосредоточилась на далеком перезвоне колокольчиков и позвала. Позвала, не открывая рта, позвала свою суть, и как тут принято называть в Дивном, дух.
- Очередной обман. Какой из многих? - я шевельнула пальцами, раздался легкий перезвон колокольчиков, - Отдать душу демону, обменять на желание? И как следствие измениться. А почему никто не задумывается, почему вообще возможно такое следствие? Ведь она же продана? Как изменения того, что больше не твое могут влиять на тебя? Это все равно что, выдирать ногти из отрезанной кисти и ждать, что человек будет орать от боли. Хотя он возможно и будет, но отнюдь не из-за испорченного маникюра. - звон стал ближе, и небе проступила извилистая ветка, словно кто-то рисовал ее на холсте мира простым карандашом.
- А если позвать, то эта " отрезанная рука", конечно, откликнется, - на этот раз голос беса был полон иронии.
- Отрезанная нет, - я чуть шевельнула второй рукой, и стежка изогнулась, ложась около ноги, - Обман в том, что душу не отрезают. Никогда. Будь это иначе ни демон, никто иной не смог бы влиять на заложника. Менять его... - стоило подумать об этом, как серебристые нити появились в воздухе, я знала, что их можно коснуться, можно дернуть, заставляя исчезнуть, но нельзя разорвать. Уже видела. В прошлом. подросток оказался намного смелее, взрослых, - Душа и тело связаны. И эта связь - улица с двусторонним движением, а я в любой момент могу нажать на тормоз. Или на газ.
Я потянулась свободной рукой вперед, чувствуя где-то рядом душу, это было похоже на... Трудно объяснить, я чувствовала ее так же, как и руку, хоть обе пока были при мне. Дерево, так похожее на карандашный рисунок на куске картона серого цвета, появилось в нашем мире, словно набросок, и только души на его ветвях казались, казались живыми.
- То, что мое моим и останется.
Ветки исчезли, оставив у меня на ладони ослепительное серебро.
Святые, ее прикосновения были такими... такими... Только одно сравнение проходило на ум, даже воспоминание. Во время болезни мама касалась рукой лба, иногда хмурилась, а иногда начинала легонько поглаживать, а потом всегда наклонялась и целовала.
Прикосновение души вызывало похожие чувства. Словно ко мне вернулось что-то незаслуженно забытое, но такое родное.
- Наверное, поэтому их и называют заложниками, - прошептала я, - Залог это не продажа, - капля стала медленно просачиваться под кожу, разливаясь внутри, растекаясь по венам, согревая и изгоняя лед, хрусталиками осевший в крови.
Древо исчезло, а я снова была целой. Я снова была собой. Не холодной, не горячей, обычной, словно выключатель с плюса на минус исчез. И не только он... Стежка, еще недавно так привычно ложившаяся в ладонь. Испарилась. Оставив после себя пустоту.
- Это было... не сложно, - едва заметно запнувшись, сказала я, но бес все равно заметил и улыбнулся, знакомо изогнув губы.
- Я видел, - ответил бестелесый, - И этот костюм тоже. Ты удивишься, но падальщик отнюдь не восторге.
- Не говори за него, - кое-что не изменилось даже по возвращении души, оно не смогло до конца погасить мою безотчетную злость на бесов, впрочем так было всегда, что человек, что нет, я терпеть не могла этих тварей.
- Хорошо, не буду. Скажу за тебя, вернее для тебя. Помнишь Тира? Как мгновение, один порыв, за которым последовали века сожалений. Все повторяется. Один круг завершен, начат второй. Ты вернула душу - импульсивный поступок, но не подумала об одном.
- Просвети.
- Ты не подумала о хозяине древа.
- Что? - глупо переспросила я, чувствуя, как ко мне на секунду вернулся холод севера.
- И теперь он знает, - без эмоций сказал бес, и из его алых глаз полилась кровь.
Нет, не кровь, напомнила я себе, а быстро наливающийся чернотой красноватый дым. Он закручивался, собираясь над головой Веника в подвижный невесомый кокон. Падальщик упал на землю, как отброшенный за ненадобностью костюм.
- Что за дурацкая манера говорить загадками и даже их не договаривать. Почему прямо не сказать, кто и что знает?
- Согласен, - раздался голос.
И мое сердце скакнуло к горлу. Черт, видимо не только гробокопатель, мог подойти ко мне незамеченным. Кольнуло беспокойство, я пошевелила пальцами, но стежка та Ки осталась лежать... где-то там, Святые, я даже не знала, как далеко она находиться.
Я подняла голову, около чаши источника стоял Кирилл, который сейчас, так сильно походил на человека. Свитер, джинсы, короткая стрижка... слишком короткая, кажется он подстригся. Седой наклонился и легко провел пальцами по чистой воде.
- Я знаю, а иногда много знать - это не так хорошо, как кажется.
Веник шевельнулся и попытался встать, немного неуклюже, словно еще не до конца вернул контроль над телом. Черный дым покинул его тело и собравшись грозовым облаком, вдруг устремился в небо. Бес сказал все, что хотел, или все, что ему велели сказать. Я больше не чувствовала его присутствия, я больше не чувствовала ничего. Совсем, только подступающую и такую человеческую панику.
Веник поднял голову и посмотрел на Седого. Спокойно посмотрел, без пиетета и подобострастия.
Сюрреалистическая картинка. Я только что побывала в прошлом, вернула душу, потеряла... Черт, почему они так смотрят друг на друга? Почему я не чувствую вкуса их эмоций ? Почему я снова вынуждена строить догадки, пытаясь увидеть на их лицах хоть что-нибудь? И почему, я не слышу биения их сердец? Святые...
- А мало - еще хуже, - демон выпрямился и поднял руку, с которой на редкую траву слетели прозрачные капли, и протянул падальщику, словно предлагая пожать. Простой жест. И очень страшный.
- Кирилл, я...
Беспомощные слова. И совершенно бесполезные.
Что я могла ему сказать? Да и надо ли?
Седой замер с протянутой рукой, и Веник... Мужчина, которого несколько часов назад я целовала, сломался. Сломался пополам, как кукла, которую согнул не рассчитавший силы ребенок.
Даже человек услышал треск костей. Я и услышала. Звук, от которого, кровь стынет в жилах. Почему это стало так важно для меня? Почему сейчас, я не просто знаю, а чувствую, что это важно?
Я бросилась к падальщику, уже зная, что не смогу помочь, но все равно не в силах остановится. Кирилл поднял вторую руку, выставляя вперед ладонь, и я ударилась о воздух, обо что-то невидимое и очень жесткое. Попробуйте врезаться в стену нарочно, разбегитесь и ... Уверяю, у вас не получится, чувство самосохранения не позволит, так называемая тормозная система человека. Другое дело если что-то появиться у вас на пути внезапно. Я ударилась, как муха о стекло.