Сшибка у Колоцкого монастыря переросла в упорную многочасовую осаду. Глухие, тяжелые орудийные раскаты сотрясали землю и заглушали трескотню ружей. Клубы едкого порохового дыма стлались по лощине, точно непроглядный утренний туман. Клубящимся дымом заволакивало поля, овраги, укрепления... И в этом неистребимом сизом дыму двигались и сталкивались на штыках, то расходясь, то сближаясь, колонны наших и неприятельских войск. Синяя стена французских мундиров не на жизнь, а на смерть сошлась здесь с темной стеной русских. Враг неудержимо рвался вперед, намереваясь взять редут приступом.
В сумерках французы нанесли удар по Шевардину с тыла и с фронта превосходящими силами... Терпящих урон солдат Горчакова поддерживали полки кирасир во главе с князем Голицыным и пехота генерала Неверовского.
Под градом картечи кирасирам и пехотинцам удалось выбить неприятеля с Доронинского кургана. Однако французы продолжали отчаянно штурмовать редут, но всем чертям назло Шевардино и лесок на левом фланге оставались за нами.
Наблюдая за редеющими с каждым часом защитниками редута, Багратион дважды посылал к Горчакову адъютантов с предложением оставить позиции.
Вестовые доложили Кутузову: «Ваша светлость! На правый берег Колочи переправилось большое число пехоты и кавалерии неприятеля. А на Старой Смоленской дороге сосредоточились корпуса драгун...» Во избежание бесполезного кровопролития главнокомандующий, находившийся со своим штабом вблизи поля сражения, приказал князю Горчакову покинуть ночью укрепления и немедля отвести войска на главные позиции, к Семеновским флешам. Лес там был перегорожен засеками; земляные работы заканчивались, а резервы подтягивались и готовились к бою.
Солдаты русские не только отступили с порушенного редута, площадка перед которым была буквально перепахана ядрами, в полном порядке, но и сумели отбить у французов несколько артиллерийских орудий. По окончании этого жаркого дела, где участвовали двадцать семь дивизий армии Багратиона – гренадеры, егеря, кирасиры, драгуны, – на земле остались лежать убитыми и ранеными около шести тысяч солдат.
На следующий день фельдмаршал Кутузов издал приказ по армии. В нем говорилось, что «горячее дело, происходящее вчерашнего числа на левом фланге, кончилось ко славе российского войска...»
Под утро французы заняли Шевардино.
В палатку к Наполеону с радостным известием о взятии редута поспешил расфранченный по сему случаю дежурный генерал Коленкур.
– Где пленные? – спросил его в упор император, насупив брови и по привычке заложив руки за спину.
– Сию минуту, ваше величество, – Коленкур подобострастно улыбнулся и приказал адъютанту ввести раненного в голову русского офицера Булычева. – Дрался, как лев, – отрекомендовал его генерал.
– О, это я люблю, – лукаво ухмыльнулся император. – Смелость украшает воина! – и тут он как бы невзначай обратил внимание на то, что офицер без шпаги. – Ай-яй-яй! Что я вижу! Вас обезоружили в бою?
– Нет, – ответил офицер. – Оружие взяли, когда я потерял сознание...
– О, сударь, я понимаю вас. Я слишком почитаю отвагу, потерпевшую неудачу, чтобы лишить себя удовольствия возвратить вам оружие храбреца. – Бонапарт театральным жестом предложил ему свою шпагу.
– Благодарю вас, – ответил Булычев, попятившись назад.
– Позаботьтесь обо всех взятых в плен! – наказал Наполеон адъютанту. – К противнику надлежит отнестись с подобающим уважением.
Булычев доставил императору удовлетворение.
– Сколько всего пленных?
– Пятнадцать человек, ваше величество, – растерянно ответил генерал.
– Так мало... – Наполеон поморщился и с негодованием отвернулся от него. – Да, мы выиграем сражение. Да, русские будут разбиты, но дело не будет завершено, если у меня не окажется пленных...
Итак, после боя у Шевардина, разыгравшегося 24 августа 1812 года, французская армия облегла Бородино громадной темной наволочной тучей. Вблизи Можайска, в ста с лишним верстах к западу от Москвы, лицом к лицу с грозным врагом стали русские войска с твердой решимостью умереть, но не пропустить французов в первопрестольную златоглавую столицу.
Правый фланг русских войск под командованием генерала Барклая-де-Толли располагался по холмистому восточному берегу Колочи.
В центре стояли войска генерала Дохтурова, отличившегося при обороне Смоленска. Здесь, между Бородиным и Семеновским, было построено крупное курганное укрепление – монет, рассчитанное на восемнадцать орудий. Впоследствии оно получило название курганной батареи генерала Раевского.