…Вечерело. Я поднялся на второй этаж. Войдя в отведенную для меня комнату, я разделся и лег спать, но тут вошел мальчик — сын хозяина и сказал, что в пяти километрах от Хараинчи на берегу реки Лондры имеется какой-то лагерь иностранцев. Об этом ему рассказали деревенские жители, которые приходили в Хараинчу за рисом.
Было ясно, что это лагерь Козлова. Но как добраться к нему? Дороги я не знаю, язык еле-еле. Да и ночью одному путешествовать все же страшновато — поговаривали, что близ Хараинчи живет тигр, который навещает окрестные деревни. В четыре часа утра я встал, оделся, разбудил полицейского и попросил его сопровождать меня. Тот согласился.
Через пятнадцать минут мы вышли из дома корчмаря и направились в сторону джунглей. Вскоре путь нам преградил ручей по колено глубиной. Освещая фонариком воду, полицейский старался найти подходящую переправу. Но все попытки оказались тщетными.
Тогда полицейский, сняв обувь, перешел речку, я же, обутый в модельные ботинки и брюки навыпуск (собирался ведь ехать в Биратнагар), бегал в суматохе по берегу, стараясь найти выход из положения. Но вот полицейский опять перешел на мою сторону и подставил свою спину. Я ухватился за шею… Через две минуты оба уже были на другом берегу.
Отдышавшись, мы пошли по маленькой тропинке через горчичное поле и вышли к какой-то деревне. Там еще все спали.
Войдя в первый попавшийся двор, мы увидели почти потухший костер. Людей не было. Я вошел в хижину. Первый признак жизни подал козел. Он заблеял.
Когда я осветил фонарем внутреннее убранство хижины, то увидел такое зрелище: на глиняном полу, покрытом циновкой, стояла небольшая жаровня с горящим древесным углем, а рядом с ней вповалку спали люди, человек десять-двенадцать — мужчины, женщины, дети. Взрослые поднялись, завернувшись в хлопчатобумажные накидки, вышли во двор и сели в кружок у- угасающего костра.
Полицейский начал расспрашивать их о лагере Козлова. Однако обитатели хижины, не обращая внимания на него, громко спорили.
Оказалось, что спор возник из-за того, кому идти за дровами. В конце концов выбор пал на молодого парня. Он, съежившись от холода, выбежал за ограду дома и через минуту появился с бревном, которое тащил волоком. Бревно положили на тлеющие угли костра. Когда из-под дров начали вылезать красно-белые языки пламени, старик спросил, что нам нужно.
Полицейский снова объяснил цель нашего прихода. Тот окликнул молодого парня, сказал ему что-то, и мы вышли с ним из деревни. Парень прыгал по кочкам рисового поля, стараясь не попадать в холодную воду босыми ногами. Я же шел по прямой, мокрый от росы; мне терять было нечего. За мной следовал полицейский с торчащими из кармана ботинками. Парень довел нас до конца поля, а затем, показав направление взмахом руки, хотел было идти обратно. Но полицейский схватил его за накидку и, тихонько подтолкнув, дал понять, чтобы он следовал с нами дальше. Парень уперся в кочку и, испуганно вытаращив глаза, начал говорить полицейскому и мне, что лагерь «руса» находится за джунглями, но в джунглях тигры, и он туда не пойдет.
Задерживать парня мы не имели никакого права, и я сказал полицейскому, чтобы он отпустил его.
Мы остались вдвоем и, не говоря друг другу ни слова, «храбро» зашагали вперед и вскоре вышли на какую-то проселочную дорогу, которая вела в густые заросли. На наше счастье, уже забрезжил рассвет, и мы стали различать деревья и кустарники. Вдруг где-то в кустах запели петухи. Я необычайно обрадовался этому крику и смело ринулся в чащобу. Полицейский, немного помедлив, пошел вслед за мной. Опять запели петухи. Теперь не было сомнения, что рядом деревня и никаких тигров в этих кустах быть не может. Вскоре показалась светлая полоса. Я пошел на нее. Видимо, уже начинался участок поля деревни.
Опять прокукарекали петухи. Голос их был настолько домашним и так напоминал нашу родную русскую деревню, что мне даже приятно стало на душе. Однако на поляне не было ни поля, ни деревни. Странно — петухи поют, а деревни нет. И вдруг я вспомнил, что парень, указавший нам эту дорогу, ни словом не обмолвился о деревне на нашем пути. Но откуда же тогда петухи? Ответа на этот вопрос мне не пришлось долго ждать. Вскоре я увидел на поляне поджарых петухов и кур, немного меньшего размера, чем домашняя птица, — это были дикие куры. Они заманили меня в чащу, из которой я теперь не знал, как и выбраться.
Мы пересекли поляну и опять вошли в лес, поросший высокой травой, на которой блестели серебряные капельки росы. Они скатывались по длинным листьям травы на землю. Медленно продвигались мы по лесной чаще и внезапно оказались у крутого обрыва какой-то небольшой реки. Вода текла по каменным валунам, неся с собой ветки деревьев. Они изредка задерживались у трубы, стоявшей посредине реки. А над трубой возвышалась тренога бурильной машины.
Это была бурильная машина Вани Горошилова. Значит, где-то лагерь Козлова.
Ура! Я попал к Козлову. Я настолько увлекся созерцанием бурильной машины, что вначале не заметил даже стоявшие напротив меня на другом берегу реки две палатки. Скорей к ним. Полицейский заулыбался и первый ринулся в воду, но тут же выскочил из нее, как ошпаренный.
Вода была слишком холодной для того, чтобы по ней идти босиком непальцу, который не знает, что такое настоящий холод. Видимо, настала теперь моя очередь отплатить полицейскому за его любезность. Я «пригласил» его взобраться на мою спину. Он отказался. Но я свирепо посмотрел на него, и полицейский, обхватив мою шею руками, повис на спине.
Так, ковыляя по дну, заваленному камнями, в довольно холодной воде, я оказался около брезентовой палатки, из которой раздавался храп русских богатырей, затерявшихся в непальских джунглях.
Когда я вошел в палатку и разбудил друзей, они от удивления вытаращили глаза, настолько неожиданным для них был мой визит.
Но времени у нас было в обрез. Требовалось как можно быстрей собраться и двинуться в путь, чтобы к десяти часам утра успеть попасть в Хараинчу, где нас должен был ожидать присланный из Биратнагара джип-такси.
В Хараинчу мы попали вовремя. Барма сдержал слово. Нас уже ждал джип.
Шофер, подтянутый молодой парень с вьющимися волосами, вскоре получил у нас прозвище Шевелюра. Он растолкал зевак, завел ручкой машину, кому-то помахал рукой, лихо развернулся, и машина, поднимая пыль, под крики деревенской детворы помчалась в Биратнагар. По дороге нам встретился слоненок с тремя взрослыми людьми на спине. Мы ехали, петляя по дорогам, слоненок со своими пассажирами шел по прямой. Это было очень интересное соревнование. Бывали минуты, когда слоненок, казалось, совершенно отставал от нас и уже пропала последняя надежда еще раз увидеть хоботок и маленькие хитренькие глазки, как вдруг из-за бамбуковой изгороди деревни раздался треск: тра-тра-тра, словно озорной мальчишка вел палкой по бамбуковому забору, и неожиданно вылетал слоненок и, как игрушечный, смешно выбрасывая ноги из стороны в сторону, бежал рядом с джипом. Пассажиры встречали успех слоненка возгласом одобрения. Слоненок же, не обращая на них внимания, весело бежал вперед и, если ему попадалась на пути изгородь, он вновь по ней проводил хоботом, и тогда снова слышалось задорное тра-тра-тра…
Так мы добрались до Биратнагара.
Встреча была очень радостной. Однако Толоконников оказался чрезвычайно деловым человеком, за что его непальские друзья прозвали впоследствии мистером Давай; он потребовал, чтобы его тут же отвезли в джунгли, так как он намерен с завтрашнего же дня приступить к работе.
Вскоре Толоконников и Козлов сели в джип и укатили. Я уехал в Хараинчу на следующий день.
Доехал я туда за несколько часов. Джип остановился у корчмы.
Я поднялся в комнату, вытащил большой карманный фонарь и, передавая полицейскому, попросил его выйти на веранду и посмотреть на дорогу, не идет ли слон из лагеря Козлова. Полицейский взял фонарь и вышел.