Погонщик взял у меня из рук фонарь и стал освещать верхушки стоявших впереди деревьев. Я зарядил винтовку и держал ее на изготовке.
Вдруг слон резко остановился. Луч фонаря упал на какое-то темное пятно с двумя зелеными светящимися точками. Я выстрелил. Пятно высоко подпрыгнуло вверх, перевернулось в воздухе и грузно упало на траву. Погонщик направил в его сторону слона. Затем он слез по хоботу вниз и, сидя на нем, но не спускаясь на землю, стал палкой ворошить только что убитое животное. К моему удивлению, им оказался пятнистый красавец леопард.
Мы втащили его за хвост на слона и уложили на круп. Так с леопардом за спиной, усталый, но со счастливой улыбкой я подъехал к палатке Козлова, откуда доносился аппетитный запах молочной рисовой каши.
Все оставили на столе ложки и вышли из палатки. Ваня Горошилов подошел к убитому зверю, взял его за усы и, посмотрев на морду, пренебрежительно сказал:
— Это ерунда, простая кошка! Вот убил бы тигра, который шляется каждую ночь около нас, тогда бы я охотно поверил, что ты не зря держишь в руках винтовку.
Ваня был прав — тигр действительно нахально расхаживал около лагеря Козлова и создавал в коллективе очень нервозную обстановку.
Другим заклятым врагом Вани оказались обезьяны, которые мешали работать ему на вышке. Для отпугивания животных я передал ему купленную недавно по его просьбе рогатку.
Вскоре, к всеобщему удивлению, слова, сказанные Ваней о тигре, оказались пророческими. А случилось это так. Накануне вечером не прибыла повозка с продуктами: то ли она застряла в лесу, то ли Барма не пожелал выезжать из-за наступившей темноты.
Утром я снарядил слона и, взяв с собой винтовку и три патрона, поехал вместе с заместителем Бармы — Мином Бахадуром навстречу затерявшейся повозке. Проходя реку Лондру, я увидел посредине реки на вышке Ваню Горошилова и его рабочих. Держась за ручки буровой машины, они ловко поднимали кверху бур и с силой вгоняли его в землю. Земля содрогалась от ударов. Через две-три минуты рабочие менялись. Горошилов же бессменно оставался у вышки.
Мин Бахадур, сидевший за мной на спине слона, помахал рукой Ване Горошилову. Мы входили в джунгли. Я спокойно сидел на спине слона. Все было как обычно в лесу. Казалось, что сюда никогда не ступала нога человека. Но вот я увидел на дереве маленький бронзовый колокольчик. Он принадлежал, видимо, одному из йогов. Они часто оставляют в лесу какие-либо предметы для того, чтобы люди, попавшие в лес, чувствовали себя не столь одинокими и не теряли самообладания.
Внезапно слон остановился как вкопанный, крепко уперевшись ногами в землю. Присев на задние, он стал издавать хлопающие звуки, что на слоновьем языке означало крайнюю тревогу или опасность Сзади за мою тужурку уцепился Мин Бахадур и испуганно повторял «баг, баг». И вдруг я увидел, как слева от нас, метрах в пяти от слона, перерезая нам дорогу, рысцой пробежал тигр.
У самой чащи он остановился, свирепо колотя хвостом свои полосатые бока, затем, пригнувшись к земле, напружинился, готовый к прыжку, и замер, вперив в нас желтые глаза.
Я прицелился, в какое-то мгновение решая бить или не бить, и… нажал на спусковой крючок.
Раздался выстрел, и тигр неожиданно спокойно, как домашняя кошка, вытянул передние лапы, мягко положил на них голову и распластался во весь свой огромный рост…
Теперь требовалось погрузить его на слона и возвратиться в лагерь Козлова. Однако, после того как я пришел в себя от столь «славного» подвига, это оказалось не простым делом. Слон с большой неохотой сел на землю. Мы подтянули к нему тяжеленную, окровавленную тушу тигрицы и стали вкатывать ее на спину слона. И в тот момент, когда казалось, что туша уже находится на середине хребта, слон, не выдержав напряжения и запаха крови, резко поднялся и побежал. Мы едва успели отскочить. Так повторялось многократно. Часа два или три мы возились со слоном и тигром, и наконец погрузка удалась. Мы привязали тигра веревками, я победоносно воссел на него верхом, и мы тронулись в путь.
Первым нам повстречался Ваня Горошилов с рабочими. На них смерть тигра произвела просто ошеломляющее впечатление. Они буквально раскрыли рты от удивления, и если бы в Непале знали, что такое аплодисменты, то безусловно джунгли Хараинчи сотряслись бы от их громовых ударов. Они радовались, как дети, избавлению от постоянного страха, а Ваня Горошилов подошел к тигру, взял его за лапу и сказал: «Намастэ».
Я взвалил на слона рядом с тигром убитого накануне вечером леопарда, и мы двинулись в путь, но уже не на поиски пропавшей повозки, а к лагерю Николая Ивановича, который находился к этому времени глубоко в лесу рядом с малоизвестной деревней Какум.
Дорога шла через джунгли и заняла около пяти с лишним часов. Я снова и снова переживал подробности недавней схватки с тигром и не заметил, как прибыл в лагерь.
Появление моих охотничьих трофеев вызвало в лагере восторженный переполох, и, пока мы разгружались, перетаскивая добычу, в лагере раздавалось щелканье фотоаппаратов. Всем хотелось запечатлеть на пленке это памятное событие.
В лагере после этого наступили обычные дни: утром уходили на работу, вечером возвращались в лагерь, ели и ложились спать, чтобы на следующий день пораньше встать. Так продолжалось недели две, пока я не получил новое задание — найти место для лагерной стоянки где-нибудь километрах в десяти на восток от реки Бакры.
Я сел на слона, положил винтовку себе на колени, в карманы куртки засунул несколько лепешек и тронулся в путь.
Мы пересекли реку Бакру, прошли тигровые камыши, участок сухого салового леса с зарослями камыша, и вдруг слон остановился. Погонщик показал мне на широкие плоские следы в опавших листьях.
— Джангалико хатти! — воскликнул в тревоге погонщик и, развернув слона, пустил его рысью в обратную сторону. Тревога была не напрасной — в этих лесах вот уже несколько месяцев, как появился джангалико хатти — дикий слон — самец огромного роста с громадными бивнями.
Диких слонов в восточных тераях давно уже не было. Они примерно около двадцати пяти лет назад ушли в Ассам, где до сегодняшнего времени производится их ловля. Однако недавно они опять появились. Особенно свирепствовал белый слон с одним клыком. Он разрушал деревни и убивал прирученных слонов. Многочисленные попытки расправиться с белым разбойником успеха не имели. Вскоре этот слон увел всех диких слонов из восточных тераев в Ассам.
Слон самец, которого испугался наш погонщик, пришел, по всей вероятности, также из Ассама. Он бродил по лесам непальских тераев, наводя на жителей ужас. Правда, жертв пока не было. Но они могли быть. Дикие слоны не терпят прирученных слонов и убивают их на месте. Кстати, то же наблюдается среди обезьян. Однажды наша обезьяна Машка отстала от нас в лесу и еле унесла ноги от стаи макак, гнавшейся за ней с гневными криками. Когда она прыгнула к одному из нас на плечи, то дрожала от страха, как осиновый лист.
О присутствии дикого слона-одиночки говорили' не только следы в лесу, но и поломанные лианы, съеденная кора деревьев, свежий слоновый навоз. А один рабочий, шагая по просеке, даже наткнулся на этого слона. К счастью, встреча была мирной. Она и явилась главным критерием нашего отношения к дикому слону. Было ясно, что он не трогает людей, но за своих слонов мы все же боялись. Вот почему я вернулся обратно.
Утром поезд повозок направился по извилистым дорогам тераев на восток, а я сел на слона и пошел прямо через Бакру, в том же направлении.
Я пробирался по лесу, насвистывая песенку, и, пройдя километров пятнадцать, вышел к песчаному руслу реки. Где-то посредине тек ручеек, а по краям его желтели песчаные берега с островками камыша. Было видно, что во время половодья, наступающего в сезон дождей, эти пески заливаются водой.
Пройдя камыши, я встретился с группой крестьян, которые сообщили мне, что слон и наши люди находятся в близлежащей деревне Налвари.
И действительно, вскоре я увидел деревню, обычную для восточных тераев, то есть представлявшую собой группу хуторов в глубине леса недалеко от реки, на возвышенном месте, и окруженную полями. Деревня Налвари, находившаяся у берегов реки Бетауна, состояла из пяти хуторов, которые раскинулись на многие километры друг от друга.