На этот раз рассказчик попался особенно интересный.
Это был невысокого роста, круглоголовый, со скуластым монгольского типа лицом представитель племени тамангов. Таманги отличаются трудолюбием, тихим ровным характером и немногословней. Это качество выработала у них суровая жизнь в горах. Из рассказа нашего товарища мы узнали, что таманги живут на северо-западе Непала, этнически близки тибетцам. Они занимаются скотоводством и исповедуют буддизм. Суровые природные условия гор и скудные средства существования заставляют мужское население племени уходить на заработки в южные районы страны или наниматься на военную службу к англичанам. Из них английские колонизаторы издавна формировали специальные батальоны гуркхов для подавления национально-освободительного движения в колониях.
Однако в повседневной жизни таманги на редкость тихие и смирные люди, очень отзывчивые и заботливые. Всегда подтянутые, они неторопливо передвигаются упругой походкой акробатов; кажется, подбрось их в воздух, и они все равно встанут на ноги.
Одеты они обычно в длинную, чуть выше колен, серую рубашку, поверх ее короткая жилетка, плотно облегающая фигуру. Вместо штанов, которые они носят только в горах, на них дхоти — длинный кусок белой хлопчатобумажной ткани, искусно навернутый ниже пояса. Под дхоти талия туго перехвачена широким куском материи — муджетро, чтобы не журчало в животе, как выразился один таманг, за поясом — кукри.
Кукри — знаменитый непальский нож, неотъемлемая часть туалета мужского населения страны. И пользуются здесь им с большим искусством, особенно горцы. Этот большой изогнутый нож заменяет вилку и топор, пилу и бритву. Большие бревна для костра рубятся с помощью кукри. Им прокладывают путь в непроходимых джунглях, совершают жертвоприношения богам у берегов рек, украшают стены богатых домов и, наконец, используют как оружие.
Кукри изготавливают ремесленники почти во всех городах Непала, но особенной славой пользуются умельцы из Бхадрапура.
Для изготовления хорошего кукри требуется особая сталь и высокое искусство оружейника. Процесс изготовления стали очень кропотлив и необычен. Сначала из руды выплавляют кустарным способом чугун. Затем этот чугун крошат на мелкие кусочки, обволакивают их тестом, и изготовленные таким образом шарики скармливают курам и индейкам. Затем их помет собирают, просеивают и отобранные крошки металла вновь переплавляют. Полученная сталь идет на изготовление кукри самого высокого качества. Кукри настолько остро оттачивают, что ими можно бриться.
Настоящий таманг не вынимает кукри из ножен без необходимости. Вынувший его без нужды должен уколоть себе ухо с тем, чтобы капелька крови на лезвии ножа, вкладываемого в ножны, искупила его легкомыслие. Это суровый обычай людей, не привыкших шутить с тем, что несет с собой смерть. Верные до конца в дружбе, непримиримые во вражде, таманги, несмотря на свою воинственность, очень милые и искренние люди. Их честность и непосредственность неоднократно трогали нас. Так случилось и в тот вечер. Видя, что мы устали и хотим спать, таманг застегнул вход в палатку и, оставив лишь внизу маленькую дырку, ползком вылез через нее наружу. На миг появилась его голова и руки. Он нам сделал намастэ и вытащил зажженную лампу из палатки. Ночью он был дежурным и собирался сторожить наш лагерь.
А мы крепко заснули под неугомонный многоголосный вой шакалов, вышедших на охоту за бродячими собаками.
Несколько дней тому назад, когда я зашел в одну из лесных деревень в районе Бакры, все ее хижины оказались пустыми. Я подумал, что люди находятся на полях. Но потом выяснилось, что жители местных деревень, помня, что такое рановские чиновники из Катманду и вообще появление господ в их местах, принимали нас за представителей правительства и убегали из деревень. Раньше, во времена правления семейства Рана, район реки Бакры был местом ссылки рановских чиновников. Провинившиеся чиновники, попав в ссылку, бесчинствовали в этих районах, забирая все съестное у крестьян. Этот же район был местом охоты членов семейства Рана и их гостей, которые со своими слугами обирали до нитки местных жителей.
В результате бегства крестьян мы не могли купить никакого продовольствия и питались только компотом. Вечером в поисках продуктов мы решили отправиться в одну из близлежащих от лагеря деревень — в селение Бирнабари. Прошли небольшой саловый лес паркового типа со спокойными лужайками и летними цветами, выглядывающими из ярко-зеленой травы. Когда вошли в деревню, нас встретила группа празднично одетых людей во главе со старостой. Пройдя лабиринт коротких улочек, мы миновали несколько чистеньких хижин, на которых сидели прирученные павлины, и площадку — центр деревни, где копошились дети и куры вместе с маленькими черными поросятами. Затем вышли к току — месту, где обычно очищают рис. Нас усадили в тени раскидистого дерева на деревянную кровать, покрытую белой простыней. Принесли мандаринов и орешков. Затем из-за угла хижины вышла пожилая женщина с книгой в руках. Она остановилась посредине тока на гладко подметенной глиняной площадке и, все время перебирая пальцами страницы какой-то книги, долго собиралась с мыслями, затем открыла нужную ей страницу и начала скороговоркой читать. Минут двадцать мы слушали ее, не понимая ни единого слова. Но вот женщина кончила чтение, улыбнулась нам, поблагодарив за внимание, и, подойдя к Николаю Ивановичу, отдала ему книгу. Николай Иванович повертел ее в руках и передал мне. Открыв книгу, я увидел, что она напечатана латинским шрифтом на местном языке; взглянув на титульный лист, я понял, что держу в руках Библию.
По своему вероисповеданию жители этой деревни были христианами, и в нас они увидели братьев во Христе. Библия, которую они хранили у себя, доказывала, что они не забыли миссионера, обратившего их на «путь истинный». О том, что этот миссионер был здесь сравнительно недавно, красноречиво свидетельствовал год издания — 1950. Барма удивился непальским христианам не меньше, чем мы. Ведь в Непале последние европейские миссионеры были в 1767 году, когда их изгнал король — объединитель страны Притхви Нараян Шах. С тех пор в Непале было запрещено распространять любые религиозные учения, кроме индуизма и буддизма.
Пока мы разговаривали, Лари обошел все дома, но так и не смог купить ничего съестного.
Так, с новыми впечатлениями, но с пустым желудком мы возвратились в свой лагерь.
В тот вечер мы и наши рабочие сидели на сухом пайке. Каждому досталось по содовой лепешке и опять по чашке сладкого компота. Чтобы мы не думали о своих пустых желудках, Барма собрал нас в кружок, посредине усадил семидесятилетнего старика Манбиррая, главного среди погонщиков слонов. Старик посмотрел на своих друзей погонщиков, которые уселись рядом с ним, и, словно ожидая их благословения, подняв кверху голову, четким, размеренным голосом рассказал следующее:
— За слонами в Непале ухаживают с большим вниманием, так как они считаются собственностью короля. Каждому слону выделяется прислуга, принадлежащая к особой касте погонщиков. Самый низший чин погонщика, приставленного к слону, называется маут. Выше него стоят поцуа и фанит. Они кормят слона, ухаживают за ним и управляют животным.
Поцуа во время похода стоит всегда на тазовых костях слона. Когда же возникает необходимость заставить слона быстро двигаться, то поцуа берет привязанную на веревке деревянную грушу, утыканную гвоздями, и время от времени бросает ее под хвост слону, причиняя ему острую боль.
Фанит сидит на голове у слона и, опустив ноги под уши, давит на них, словно на педали, управляя таким образом движением своей живой машины.
В руке у фанита привязанная к веревке палка, которой он иногда резким движением бьет слона по голове. После каждого такого удара слышен глухой, словно из пустой бочки, звук. Слон от боли вертит хоботом, но не делает даже малейшей попытки к сопротивлению. На голове у слона, рядом с ногой фанита, зацеплен за веревку крюк в виде рыболовного крючка. Когда слон не подчиняется фаниту, тот берет в руки крюк и сильно бросает его вперед в морду слона, стараясь попасть ему между глаз.