— Мейнхард Блудяков, аллея Хмельных, тридцать семь, два, живет на нижнем этаже, окно у него вечно разбито, заглядывают проказницы-девчонки, а он застенчивый холостяк.
— Пусть холостяк Мейнхард примет к сведению, что Шекспир, будучи квартиросъемщиком по тому же адресу, благодаря разбитому окну написал своих «Виндзорских проказниц».
— Аппендиксов, сорок три, семь, грозится написать депутату.
— Людвиг ван Бетховен тоже писал оттуда, но к «Далекой возлюбленной».
— Шум удаляется, слов уже не различить. Наверное, из коридора все ушли.
— Странные все-таки люди! Вот Александр Блок за дверью нашего домоуправления написал поэму «Возмездие».
Аэропорт
Вышла новая книга — «Аэропорт» называется. Стоит два рубля восемьдесят копеек, да дело не в деньгах — это произведение так просто не купишь. Только в обмен на макулатуру. А сама книжка американская. Б е с т с е л л е р — так-то вот.
Теперь о том, как все было. Сходил я к брату на день рождения и, кажется, чего-то перебрал. Скорее всего салата. Во всяком случае утром я спал, как набальзамированный, а когда поворачивался, в мозгах будто кило кнопок встряхивали. Я ему: «Не трещи ты, дай человеку в себя прийти, оклематься», — а он все гремит. Беру трубку, а из нее мой старый приятель Вальтер стрекочет: «Хочешь «Аэропорт», — говорит, — вяжи двадцать кило газет и — вперед! За макулатуру дают талон и сорок копеек впридачу. Не забудь сунуть в карман два сорок — и получишь искомую сумму! Только пошевеливайся и запомни — бестселлер! Американский!» — И — бац трубку…
А я сплю и думаю: вставать, конечно, — самоубийство, но с другой стороны — кто его знает, какой шанс уплывает? Деваться некуда, принимаю волевое решение — иду.
Увязал в один штабель газеты, журналы, книги, вылетел на улицу, схватил такси и говорю шефу: «Газуй в аэропорт!» Минута в минуту подоспел: как раз объявляют регистрацию и оформление багажа. Девушка велит ставить пакет на весы. Положил, куда сказали — стрелка упирается в цифру двадцать. Видал, миндал? Голова может шуметь, а глаз все равно не подведет — как в аптеке! Стоило, значит, приходить…
Тут девушка протягивает руку и говорит: «Ваш билет». Какой, к дьяволу, билет? Лихорадочно вспоминаю, что тараторил Вальтер, и довольно ясно намекаю девушке: речь, говорю, вроде бы шла о талоне. Она на меня глазки вылупила: «Вы, — говорит, — надеюсь, не собираетесь лететь по трамвайному талону?» Я ей довольно жестко заявляю, что могу и в трамвае по самолетному талону лететь, главное, чтоб талон был, мне так Вальтер сказал. Девушка губки подобрала и спрашивает: «А какой у вас, товарищ, пункт назначения?» Я опять напрягся — что там Вальтер молол — и отвечаю — да вроде Америка. Девушка фыркнула и спрашивает: «А больше ничего не хотите?» Снова копаюсь в памяти и отвечаю: «Хочу получить с вас сорок копеек». На это она как раскричится — ах вы, бессовестный, ах вы, хулиган. Я перепугался — что-то не то — и в последний момент вспомнил: «сунь в карман два сорок». Живенько сую ей эту сумму в нагрудный кармашек, а она как завизжит: «Что вы лезете, при исполнении обязанностей, это вам дорого обойдется!» Я только и успел вставить, что два сорок не бог весть какие деньги, как уже явился человек в мундире. Отдает честь и говорит: «Это ваш багаж?» — Мой. — «Почему так плохо упакован?» — Подумаешь, говорю, некоторые хрустальные вазы в газету упаковывают, так почему мне нельзя свои газеты упаковать в газету? А он спрашивает — там внутри никаких металлов нету? Все равно ведь просвечивать будут. Я честно признался, что вполне могло попасть какое-нибудь старое издание «Как закалялась сталь», потому что мой сын недавно получил новое в награду за участие в военной игре, в разведке.
На это страж порядка заметил, что всем хорошим в себе он обязан именно такой литературе. Потом слегка понизил голос и спросил, зачем я вообще сюда пришел, если у меня нет билета. Я искренне объясняю, что должен был получить тут этот самый… черт, как назло из головы вылетело — ага, бюстселлер. Милиционер нахмурился и говорит, что «селлер» по-английски обозначает продавец, но бюст как составная часть женской чести у нас в стране не продается, а в других странах связан со всякими недостойными удовольствиями. Чтобы разнообразить эту нотацию, я спросил, где он так хорошо выучил языки, а он ответил, что окончил школу милиции с английским уклоном, еще чуть — и по случаю олимпийских игр получил бы диплом полицейского, да акцент помешал. Потом он что-то посчитал и говорит, что наказание было бы легче, если б за два рубля и сорок копеек я покупал не бюстселлер, а бюстгальтер, а я признался, что вроде именно так это слово и произносилось. Последний вопрос: кто вас послал. Я и глазом не моргнул: Вальтер, отвечаю. На это представитель власти прищурился и заметил, что игрой в разведку, судя по всему, в нашей семье занимается не только сын, потому что очень уж гладко, прямо-таки в рифму вся эта история складывается.