УЛЬВИ. Как это — пропал?
БАБУШКА. Приходили ко мне искать, а я и знать не знаю, что он пропал.
УЛЬВИ. Ваша дочь, конечно, ужасно расстроена?
БАБУШКА. Нет… Дочь-то уже давно в земле… А внук пропал из лагеря, вот и разыскивают.
УЛЬВИ. Как же можно пропасть из лагеря?… Да ведь теперь конец сентября, все давно уже в школу ходят — он что, еще в августе пропал, в третьей смене?
БАБУШКА (вздыхает). Это, Ульви, не пионерский лагерь… В тот лагерь тех сажают, кто зло творит.
УЛЬВИ. А он, значит… сотворил?
БАБУШКА. Это… больше упрямство… а не злодеяние… Я еще тогда подумала, поеду-ка я в Таллин, душу облегчу. И у них сердце не каменное, да слишком долго раздумывала. А теперь вот пораньше приехала, чтобы уж поблизости быть, когда его поймают и опять судить станут. Все деньги с собой взяла, хочу у Катрин призанять и пойду судьям совать, чтоб наказание поменьше дали.
УЛЬВИ (испуганно). Ой, бабушка, неужели так прямо за деньги…
БАБУШКА. Деньги, детонька, большая сила. Я врачам всегда давала, и всегда помогало…
УЛЬВИ. Никогда не слышала, чтобы судьям давали деньги…
БАБУШКА (цитирует Гете).
УЛЬВИ. Вы издалека?
БАБУШКА. Из Вабли.
УЛЬВИ. Из Вабли?.. И много там народу живет?
БАБУШКА. Да маленький поселок, всего сотня душ и наберется.
УЛЬВИ. Побывать бы там когда-нибудь… Я ваших краев совсем не знаю.
БАБУШКА. И куда этот сорви-голова сорвался? У них ведь машины, мотоциклы, все равно догонят… Я и то уж подумывала, что это парень неделю целую не пишет.
УЛЬВИ. А так каждую неделю писал?
БАБУШКА. Куда там: в неделю три письма, не меньше.
УЛЬВИ. Очень, значит, вас любит.
БАБУШКА. Как же, стал бы он ради меня, старухи, стараться! Это он девушке одной через меня письма слал, адрес Вабли куда как красивей, чем его нынешний. А я, знай, эти письма пересылаю. Девушка, значит, на мой адрес пишет, а я опять же Анти переправляю.
УЛЬВИ (вскрикивая). Анти?!
БАБУШКА. Боже милосердный, да что это с тобой, детонька? Уж не ты ли эта Парун, которой я на сберкассу гору писем?..
УЛЬВИ (безудержно рыдая). Я его сегодня несколько часов ждала! Он писал, что работает в Ваблиской музыкальной школе!
КАТРИН (врывается в комнату). Что случилось?! Здравствуйте!
ИВО (следом за ней). Что, Ульви?! (Обнимает сестру за плечи.) Да говори же, сестренка!
БАБУШКА (сокрушенно). Боже милосердный, да нету в Вабли музыкальной школы… (Плачет, обнимает Катрин).
ЭВА, КАРЛ (испуганно, входя в комнату). Ульви!..
Занавес открывается минимально, лишь настолько, чтобы было ясно: антракт окончен.
ГОЛОС. Суд объявляет перерыв.
Занавес открывается полностью. Лицом к залу бок о бок сидят подсудимый Ворр и сотрудник милиции Херберт. В зале в одном ряду Карл, Ульви и Иво Парун, в следующем, прямо за ними, сидит Маякас. Боковая дверь закрывается. Ульви ложится головой на руки и остается в этой позе надолго.
ХЕРБЕРТ (достает из кармана бутерброд, разламывает пополам, протягивает половину Ворру). Хочешь?
ВОРР (устало). Не хочу.
ХЕРБЕРТ (откусывает бутерброд, тихо, официально в зал). Желающие покурить могут выйти в коридор. Об окончании перерыва будет объявлено.
ВОРР. Я не курю.
МАЯКАС (возмущенно). Ишь, паразит, еще шутки шутит в святом доме.
ХЕРБЕРТ (сурово). Предупреждаю: подсудимого не оскорблять!
Ворр шепчет что-то Херберту.
ХЕРБЕРТ (жуя бутерброд). Бабушка уехала или запаздывает?
ВОРР. Бабушка заболела и не придет. (Пауза.)
МАЯКАС (наклонившись вперед). Видите, этот процесс наглядно свидетельствует, как низко может пасть распущенный элемент, игнорирующий нормы нашего передового общества…
(Сидящие в первом ряду постепенно передвигаются к середине ряда.)
МАЯКАС (вполголоса). Бабушка заболела. Да такому и родителей, и деда с бабкой ухлопать — раз плюнуть!
Херберт многозначительно покашливает.
ВОРР. Родители сами от меня отказались, я им ничего не сделал!
Маякас машет рукой, сует в рот конфету.
ИВО (неуверенно обращается к Херберту). Извините, можно спросить? (Кивает на Ворра.)