КАРЛ. Да-а, скверная история…
ХЕРБЕРТ (идет дальше, подходит к Иво). Кстати, товарищ Маякас настрочил на тебя телегу начальнику «Интуриста». Он там разъясняет, что молодой человек, выступающий перед международной публикой, приятельствует с неоднократно судимым бандитом.
ИВО. Я знаю.
ХЕРБЕРТ. Любопытный фактик — Маякас чуть было не схлопотал по статье 129 за распространение ложных сведений, порочащих другое лицо. Мог бы получить до года неба в клеточку!
ИВО. Хорошо бы. Но дело обернулось иначе. Его не наказали, зато меня предупредили: не подавай поводов для ложных доносов.
Херберт изумленно присвистывает. В одиночестве отходит к стене.
МАЯКАС (подплывает к Катрин). Простите, не мешает ли вашей вечерней работе моя, быть может, чрезмерная моложавость?
КАТРИН. Чрезмерно моложавые — это мой основной контингент. А обслуживать их — мой долг.
МАЯКАС. Меня буквально потрясает явная общность наших взглядов! А не обсудить ли нам мировые проблемы где-нибудь на нейтральной территории?
КАТРИН. Какую страну вы имеете в виду?
МАЯКАС. Я имею в виду страну уединения, где не было бы субъектов ни из варьете, ни из моего семейства. Бывают ведь однокомнатные квартиры?
ИВО (решительно подходит к Катрин). Мне надо кое-что сказать тебе, Катрин… (Маякас удаляется на цыпочках.)
Катрин и Иво стоят друг против друга, понурив головы. Молчат. Руки робко пытаются соприкоснуться.
МАЯКАС (в отдалении смотрит на Иво и Катрин и рассуждает). Вот освободится Анти Ворр и пойдет по гостям. К своей бывшей жене он не пойдет ни в коем случае — на суде это окончательно выяснилось. Так что у Катрин Руу этот рыцарь с большой дороги был бы мне не страшен. Зато моя жена меня бы вздернула. Так. А если Руу станет жить с Иво Паруном, то бандит и к Иво на блины не пожалует. Так-так. Он, правда, мог бы еще заявиться к Карлу Паруну, но пока там живет Ульви, нога его на тот порог не ступит. Так-так-так. А если Ульви там больше жить не будет, то, очевидно, она будет жить у того самого, которого иначе урка тоже мог бы наведать… Выходит, их отношения для меня самая настоящая круговая оборона. (Идет к трибуне, потом с трибуны.) Товарищи! Следующее собрание через год, постарайтесь не опаздывать! (Выходит из зала, за ним все, кроме Иво и Катрин.)
ИВО. Катрин, я скрыл от тебя одну вещь… Отцовская кровь не позволяет жениться по первой любви, но через эту… крохотную первую любовь я прошел в армии, в городе Оренбурге. Так что ты моя вторая и… н а с т о я щ а я!
КАТРИН. Что же теперь будет?
ИВО. Надо бы позаниматься…
КАТРИН. Так приходи наверх и захвати конспекты по физике.
ИВО. Конспекты?!
КАТРИН. Ну, шампанское, понял?
(В зале звучит песенка из пролога.)
Воспоминания в застрявшем лифте
Роби просил позвонить
Ну, я и позвонил.
— Простите, Роби просил, чтобы я обязательно позвонил. Он дома?
— Нет, — ответили мне. — Роби в сарае.
Через два часа я попробовал еще раз.
— Скажите, пожалуйста, Роби дома?
— Нет, — прозвучало в ответ. — Роби в сарае.
Через два часа я названивал снова.
— Извините за беспокойство, Роби не появлялся?
— Нет, — сказали мне на том конце провода. — Роби в сарае.
Через два часа все повторилось.
— Скажите, пожалуйста, Роби дома?
— Роби, — услышал я ответ, — сейчас в сарае.
— Господи, он что — так и живет в сарае?
— Да нет, живет он в доме, но сегодня весь день просидел в сарае.
Я заподозрил недоброе и помчался к Роби. Роби был в сарае.
— Силы небесные, — говорю я Роби, — просил всенепременно позвонить, а сам торчишь в сарае?
— Жду твоих звонков, иначе не торчал бы.
— Пугало ты огородное, я тебе целый день названиваю.
— Знаю. И целый день тебе отвечаю. У меня, понимаешь, телефон в сарае.
Митинг
Завершали строительство дома. Не простого — молодежного. В последний день старики, чтобы передать дом молодежи, трудились не за страх, а за совесть. По этому случаю на стройплощадке устроили митинг. Слово взял старший прораб. Говорил он душевно, приподнято. Заключительная фраза его выступления прозвучала особенно возвышенно: «Мне думается, что в этот праздничный день каждый строитель хочет сказать молодым жильцам что-нибудь очень теплое!»