Немного погодя снова протрещал телефон, и заслуживающий доверия товарищ подсказал, что на складе 2-4-6-8-10 масса японских квадрофонических кассетных магнитофонов «Сони-сони», и считай задаром — всего 600 рэ соня. Надо только позвонить Куртспярку, пароль «К Юссю вернулся слух», потом улица Пикк, улица Лай, Бултаносова, фотограф и т. д. Но я отказался! И мои коллеги послали их всех куда подальше… И все население нашего города выразило японской электронике квотум недоверия, в знак протеста включив на полную катушку все монофонические репродукторы, транслировавшие концерт каракалпакской самодеятельности…
Телефон вскоре зазвонил опять, на этот раз по поводу финских холодильников. Надо было позвонить Куртспярку, пароль «Розенлев просил кланяться», потом снова Пикк и Лай, Бултаносова и все та же карусель. Я — наотрез. У меня «Снайге», и мне хватает: кубиков льда и банок шпротного паштета туда влезет хоть вагон, а если этого добра наберется столько, что дверца перестанет закрываться, — спущу в авоське за форточку, и все дела. Очень мне надо преклоняться перед импортом! И пусть Куртспярк сам залезет в этот розенхлев, если поместится.
К вечеру я остался в нашей конторе один. Мои коллеги пропадали целую неделю. Но вот они появились: до синевы выбриты, каждого сопровождает музыка Страны восходящего солнца, а вместо газет они уткнулись в проспекты холодильника «Розенлев»…
— Что же вы наделали? — испугался я. — Неужто пошли на поклон?!
— Да что мы, — смутились коллеги, — мы просто пошли глянуть, много ли этих самых мещан туда слетится, а раз уж все равно оказались поблизости, то смеха ради прихватили и себе по штуке…
Видали, до чего беспринципный народ?! Я чертыхнулся, я обругал их про себя, подумал и решил пригвоздить к позорному столбу низкопоклонников со всего города. Позвонил Куртспярку и заказал пару килограммов хороших, длинных гвоздей.
(…)
Вы, может быть, слышали, а может, и нет, что иногда некоторые вещи покупают по знакомству. А некоторые вещи даже и спросить неловко.
Мне нужно было (…). Я взял телефонную книгу, сел к телефону и начал доставать.
— Алло, это А. Б.?
— Он самый. А вы кто?
— Привет, это Прийт! Помнишь, старик, детство в Йыгева, как вместе играли в песочнице…
— Помню, как не помнить. А что — плохо с песочницей?
— Да нет, песочницу я вспомнил, чтобы эмоции в тебе пробудить.
— Ясно, считай, что пробудил. Дальше?
— Видишь ли, твоя жена, если я не ошибаюсь, работает т а м, а мне позарез нужно (…).
— Очень жаль, стариканчик, но мы разошлись.
— Вон оно как. Ну, будь здоров, не стану отнимать твое драгоценное время.
Следующий.
— Алло, это В. Г. — прекрасная?
— Да. А с кем имею честь?
— Имеешь честь с одноклассником Прийтом. Помнишь, дорогая, как мы в шестом классе целовались за печкой?
— Господи, как я могу помнить такие древности?! Конечно же помню, а что случилось? Кто-то узнал?
— Нет, не волнуйся. Я только хотел тебе сказать, что мне жутко нужно (…), а твой муж работает т а м. Я-то знаю его только шапочно.
— Я тоже. Мы в разводе.
— Ну, тогда что же — до свиданьица. Будет время — звони!
Следующий.
— Алло, это не Д. Е.?
— На проводе.
— Утро доброе, высокочтимый Д. Е.! Это твой однокурсник, который зачеты по черчению за тебя сдавал — старик любил анекдоты, а ты не умел их рассказывать и сдавал за меня силовые упражнения, поскольку у меня тоже были свои слабые места.
— Сказал бы сразу, что это ты, чего крутишь? Я что — задолжал тебе зачет?
— Чего нет, того нет. А вот я с превеликим удовольствием стал бы твоим должником. Очень надеюсь через твою жену сделаться обладателем (…).
— К сожалению, я уже не обладатель своей жены.
— Ну, дела! Вы же так здорово подходили друг другу.
— В свое время. Но потом развелся мой сосед…
— Он тут при чем?
— И отбил у меня жену.
— Тогда все. В другой раз, когда времени будет побольше, потолкуем подольше.
Следующий.
— Ал-ле, это Ж. З. слушает?
— Говорите громче! Ж. З. слышит прекрасно, а я его тетка и на ухо туговата. Что передать-то?