– Если их технология настолько долговечна, то и цивилизация может протянуть столько же.
– В нашей технике я не сомневаюсь, но цивилизация крайне неустойчива. По-моему, Конфедерация не проживет и тысячи лет.
– Эдениты, например, никуда не денутся, все планеты тоже, по крайней мере в физическом смысле. Некоторые общества достигнут, вероятно, уровня развития кинтов, другие, наоборот, вернутся к варварству. Но принять сигнал и прийти на выручку кто-нибудь да сможет.
– Ты неисправимый оптимист!
Спустившись на девятую палубу, они наткнулись на глухую стену.
– Что за чепуха? — возмутился Роман. — Если дальше ничего нет, зачем здесь лестничная площадка?
– Это изменение, появившееся после аварии.
– Возможно. Но зачем изолировать целый отсек?
– Понятия не имею. Хочешь продолжать спуск?
– Обязательно. Ты сама назвала меня оптимистом. Меня не пугают призраки, населяющие подвал. Тем более, что обычно они живут на чердаках.
– Лучше бы ты не упоминал призраков.
Десятая палуба тоже оказалась изолирована.
– Еще одна палуба — и у меня отвалятся ноги, — передала Вай. — Ладно, последняя — и назад.
На одиннадцатой палубе обнаружилась дверь — единственная закрытая. Вай дотронулась до лунки, и дверь исчезла. Вай сделала шаг вперед, сфокусировала окуляры.
– Вот это да!.. — задохнулась она.
Девятая и десятая палубы были разобраны, чтобы получить свободное пространство, по размерам подобное громадному собору. В центре помещался «алтарь» — непонятная крупная конструкция из матового материала диаметром восемь метров и с отверстием диаметром пять метров. Больше всего это походило на гигантский пончик. Воздух вокруг был полон непонятного сиреневого сияния. «Пончик» возлежал на пяти изогнутых подпорках в четыре метра высотой.
– Думаю, ключевую роль здесь играет расположение, — передала Вай. — Недаром они построили все это в самом центре уцелевшего обломка. Скорее всего, из соображений максимальной безопасности.
– Наверное, — согласилась Кэтрин. — Это определенно что-то очень для них важное. После такой серьезной аварии можно расходовать ресурсы только на то, что помогает выжить.
– Что бы это ни было, оно потребляет огромное количество энергии, — передал Шуц. Он обходил сооружение на почтительном расстоянии, работая сенсорным блоком. — К каждой опоре подведен силовой кабель.
– Каков спектр излучения? — спросил Марк.
– Только видимый, плюс ультрафиолет. Это все. Но энергия должна куда-то уходить.
– Должна-то она должна…
Марк подошел к одной из опор и сфокусировал окуляры на отверстии в «пончике». Оно было затянуто серым туманом. Попытался сделать еще один шаг — и с его вестибулярным аппаратом произошло что-то странное: ноги поехали вперед, оторвались от пола. Он откинулся и чуть не упал. Йорг и Карл успели его подхватить.
– Под этой штукой отсутствует искусственная гравитация, — передал Марк по нейронной связи. — Зато вокруг сильное гравитационное поле. — Он помолчал. — Правильнее сказать, я испытал толчок…
– Толчок? — тревожно переспросила Кэтрин.
– Да.
– Господи!
– Ты понимаешь, что это такое?
– Может быть. Держи меня за руку, Шуц.
Шуц крепко стиснул руку Кэтрин. Та попробовала поднести сенсорный блок к самому «пончику», но ей помешала могучая отталкивающая сила, словно она пыталась сблизить два однополюсных магнита. Сантиметров двадцать — минимальная дистанция, на которую «пончик» подпускал к себе. Но и на этом расстоянии была возможность определить его молекулярную структуру.
Взглянув на дисплей, Кэтрин попятилась.
– Ну? — не выдержал Марк, когда молчание затянулось.
– Не знаю, можно ли назвать этот предмет твердым в общепринятом смысле. Видимость поверхности может создаваться граничным эффектом. Спектроскопия нулевая, прибор не обнаруживает ни атомной структуры, ни химической валентности.
– То есть перед нами энергетическое кольцо?
– Я этого не говорила. Вдруг это какая-то экзотическая материя?
– В каком смысле «экзотическая»? — спросил Иорг.
– У нее отрицательная плотность энергии. Сразу упреждаю ваш вопрос: это не антигравитация. Экзотическая материя — буду называть ее так — имеет единственное применение: держать открытой червоточину.
– Так это ворота червоточины? — вскричал Марк.
– Скорее всего.
– Куда же она может вести?
– Точных космических координат назвать не могу, но догадываюсь, где открывается противоположный конец. Инопланетяне не вызывали спасательный корабль. Они создали червоточину с экзотической материей, чтобы придать ей прочность, и таким образом спаслись. Это вход в тоннель, ведущий прямиком к ним домой.
Шуц нашел Марка в пассажирском отсеке: Марк парил над креслами, не включая свет. Шуц зацепился носками ботинок за скобу, чтобы удержаться на месте.
– Ты не очень-то любишь ошибаться.
– Не люблю, но дело не в этом. — Марк включил освещение и изобразил улыбку. — Я все еще считаю, что не ошибся насчет «тарелки», вот только не могу сообразить, как это доказать.
– Разве ворота червоточины — не исчерпывающее доказательство?
– Это вообще не доказательство. Если они могли протянуть червоточину прямо до своей родной звезды, зачем было строить тарелку? Кэтрин права в другом: при аварии такого масштаба надо посвятить все силы выживанию. Одно из двух: либо взывать о помощи, либо возвращаться через червоточину. Делать то и другое совершенно бессмысленно.
– А если антенна не их, если они прилетели, чтобы ее обследовать?
– Сразу две неведомые инопланетные расы с высочайшим технологическим развитием? Маловероятно. Нет. нам никуда не уйти от первого вопроса: если антенна с «тарелкой» — не аварийный маяк, тогда что это, черт побери?
– Уверен, рано или поздно ответ появится.
– Знаю, мы всего лишь экипаж коммерческого рейса с ограниченными исследовательскими возможностями. Однако ничто не мешает нам ставить фундаментальные вопросы. Например, зачем держать открытой червоточину на протяжении стольких тысяч лет?