«Ой, только бы мать не примчалась! Братцы, Братцы, спасите!» И затараторила:
– Тихо, тихо. От цыган он тоже убежал. Он же круглый, укатился.
Алик замолчал, вытаращил глаза, прошептал:
– А лиса?
– А лису он потом уже встретил, и съел её. Она была злая, хитрая, а колобок был убогий, поэтому он не понял, что лиса его хочет обмануть и скушать. Он сам её скушал. Принял за бутерброд.
– А-а, – протянул мальчик. – Это хорошая сказка. Лису не жалко, она зла-ая.
В смуте дней неслась жизнь Ирмы. Почти каждый раз что-нибудь случалось, и она получала тычки и выговоры от матери. Ох, как она устала от этого! Просто она всегда попадала под горячую руку. Так уж получалось. «Но, может, хоть сегодня обойдётся», – думала она, проснувшись. И очень удивилась – такой вкусный сдобный запах окутал квартиру. Мать пекла куличи, красила яйца луковой шелухой. «Четверг», – подумала Ирма. Такое бывало каждый год весной по четвергам. А в воскресенье затем – очень вкусный завтрак, и потом обед без противного супа и котлет. Она вскочила, быстро умылась, радостно оделась, и помчалась на кухню. Она не понимала, отчего так. Марта однажды сказала ей, что это просто весенний праздник. В старину, славяне, хороводы, и чего-то там, она не поняла».
– Ма, а сегодня опять праздник весны? Как в прошлые разы? – спросила Ирма. – Но ведь сейчас уже почти лето?
– Ну, да, в принципе. Не путайся под ногами, иди погуляй с Аликом.
Гулять в конце мая приятно. И радостно – ведь скоро, совсем через несколько дней уже – каникулы, долгие, летние, дачные! И уже совсем тепло и солнечно так!
Ирма поставила братика возле скамейки с бабой Верой, припугнув цыганами, и побежала вглубь двора играть. Она прыгала через скакалку вперёд, назад, боком, крестиком, и так ловко всё получалось! Она восхищалась собой! И тут она услышала всхлипывания. Остановилась, оглянулась. Это Нонна издевалась над дурочкой Машкой.
– Прекрати! – подскочила к ним Ирма. – Отстань от неё!
– Ты чо, очумела? – вытаращилась Нонна. – Она же дура!
– Вот поэтому и отстань он неё, – возмущённо сказала Ирма. – Убогих обижать нельзя.
– Ты чо, дуру защищаешь? С ума сошла? – сказала Нонна.
– Это ты сама сумасшедшая, – запальчиво крикнула Ирма, и толкнула подругу.
Нонна тут же дала сдачи. Девочки вцепились в волосы друг дружке, завопили. Машка в ужасе убежала.
Устав от драки, они помирились. Но играть не хотелось, и Ирма пошла к подъезду, где сидела на скамейке баба Вера, и рядом с ней Алик. Они разговаривали.
– А драться нехорошо, – сказал Алик.
Оказывается, все наблюдали их драку.
– Тем более девочкам из хороших семей, – сказала баба Вера.
– Больше не буду, если она сама не начнёт, – сказала Ирма и принялась прыгать через скакалку.
Вот наконец-то дача! Дожила, ура! Это счастье она ощущала даже во сне! Ирма проснулась. Потрогала губами тишину. Она была осязаемая и вкусная. Какое счастье! Лето, дачная тишь, каникулы! Еще ночь, так тихо! Но вот голос ночной птицы. Это тоже звук тишины. В распахнутое окно вливаются густые насыщенные запахи лета. Окно большое, на уровне деревянной кровати. Видны звёзды, деревья, а за ними – Ирма знает – кончается их сад, там высокий дощатый забор, и за ним участок деда Василия. Он, дед этот – огромный, с бородищей и усищами такими, страшный. Василий – дед известного писателя, который сюда никогда не приезжает. Он, этот дед – старовер, он очень жестокий. Он вешает на своём заборе кошек и собак, которые забегают на его участок. Он считает, что такие животные не нужны, раз от них нет пользы: молока они не дают, яиц не несут, и на мясо не пригодны. Ирма боится деда Василия. А мама с ним в приятельских отношениях. Ирма мысленно поёжилась от таких мыслей, и снова уснула.
Проснулась она в полдень. Мать её не будила, дала вволю отдохнуть. Вчера они всей семьёй ходили на берег реки Сетунь, купались, загорали, играли в волейбол, в морской бой. Было очень весело. Домой вернулись под вечер, усталые. И сегодня все, кроме Марты, долго спали. Завтрак был поздний и вкусный: горячие пышные оладьи с вареньем, свежее молоко. А потом Марта сказала:
– Дети, мне надо отъехать на несколько дней по делам. Не балуйте тут. Грима, ты уже взрослая девушка, присмотри за этими.
Она надела красивое платье, подкрасила губы, заколола волосы, взяла большую сумку, и ушла. Ирма смотрела, как она сходит с высокого крыльца, как идёт к калитке, вот скрылась за деревьями, вот снова мелькнула за забором, и опять деревья закрыли её тонкую высокую фигуру, её светлые волосы, красиво уложенные и аккуратно подколотые. Ирма свободно вздохнула. С сестрой хорошо, она не будет варить супы. Когда мать оставляла их с братишкой на Гриму, уезжая по каким-то своим делам, сестра на все оставленные деньги вместо противных обедов водила Ирму и Алика в кафе, они ели мороженое, пирожные, пили лимонад. Вот жизнь была, просто счастье! И сейчас Ирма обрадовалась. Она выскочила во двор и принялась скакать, и ей казалось, что её следы сверкают весёлыми огоньками, а в каждом её шаге смеётся стрекозье круженье! У Ирмы от радости просто крышу сносило! Вот они, настоящие каникулы! Последнее время ей всё время хотелось сказать матери дерзость, иногда её прорывало. И тут же она огребала оплеуху. «Запечатаю рот, и сломаю печать», – звенело в голове.