Марк поднял вверх руки:
— Везавий принял твои претензии. Он согласен на поединок. — Марк замолчал, не решаясь продолжить. — Но Везавию удалось добиться разрешения всех Чистых использовать в поединке свое вместилище. Я пытался что-то предпринять… Сослаться на правила… Ведь форму поединка выбирает претендующий! Но Чистые единодушно поддержали Верхнего. Оно и понятно. Было бы странно, если бы они поступили иначе…
Ститри опустила ноги на кровать и закрутила головой, разминая шею.
— Что-то ты совсем скис. Взбодрись, не будь мягкотелым. — Ститри встала на ноги и сделала несколько физических упражнений. — В какой форме разрешено использование вместилища?
— В любой. Вам обоим разрешено использовать вместилище в любой форме, но всего три раза.
— И только-то?! — Ститри подошла к двери хижины и, открыв ее, ладонью сгребла большой ком снега. Обтерла лицо и, раскрасневшись, вновь вернулась к Марку. — Мне кажется, тут нечего опасаться.
— Но ты понятия не имеешь, на что способно вместилище таких размеров, как у Везавия! Мы хоть и объединились, но нам не потянуть против него!
— Не пускай пузыри, — немного раздраженно ответила Ститри. — Везавий силен — этот факт нельзя проигнорировать, но он ничего не знает о тактике боя. В этом у меня будет преимущество. К тому же поединок произойдет в изоляции. Что сможет сделать там Везавий со своим вместилищем? Не материализует же астероид и не сбросит мне на голову?! Да и то — нужно еще попасть.
— Если б можно было узнать, на что он способен, тогда я не так бы беспокоился. Есть еще одно, нововведенное правило. Ввиду того, что вы оба бессмертны, побежденным будет считаться тот, у кого прорвутся эмоции или кто использует вместилище в четвертый раз — для восстановления или чего-нибудь другого. Нужно быть идиотом, чтобы предположить это у Верхнего. Я говорю тебе, Стит, вполне серьезно — от поединка следует отказаться! Нужно поискать какой-нибудь другой способ пробиться к окну в материнский мир.
— Да что ты сопли пускаешь?! — взорвалась Ститри. Ты был хорошим воином в материнском мире, ты ведь знаешь, как это губительно накануне боя! Если мы приняли решение, то не должны отступать! Да и как еще можно пробиться к окну?! Я не думаю, что нам вдруг откроется другой путь. Но, если ты боишься, то мы можем разъединить наши вместилища прямо сейчас. Я как-нибудь справлюсь и одна.
Марк пристыжено опустил голову.
— Сам не знаю, что со мной, — тихо произнес он. Раньше я мог убить любого солдата за малодушие перед боем. Я уже не тот, каким был в материнском мире. Наверное, вечность все же оставила свой след. Но призываю в свидетели всех Чистых, я боялся лишь за тебя. Собственная судьба меня не волнует.
— Я понимаю, — Ститри по-дружески обняла Марка за плечи. — Извини, если я была груба с тобой. У меня скверный характер. Если честно, то мне тоже немного страшно. Как сказал однажды Глава Конуса: «…Одно дело, когда умирает подготовленный человек; и совсем другое, когда „обреченное“ на бессмертие существо». Сейчас я хорошо понимаю, как он прав. Но мы победим, нужно только верить и бороться. Есть еще какие-нибудь сведения?
— Я видел Демитрия. Он прошел очищение. Похоже, ваша встреча сильно повлияла на него. Он пошел на очищение лишь ради того, чтобы увидеть тебя вновь.
Ститри тяжело вздохнула, но в глазах ее загорелся счастливый огонек.
— Дурачок, — произнесла она с трогательной нежностью, — ему трудно будет вновь обрести себя. Какой дурачок…
— Не забивай себе голову, — с ревностью в голосе произнес Марк. — Главное — поединок. Запомни, ты лишь три раза сможешь прибегнуть к помощи нашего общего вместилища. Нарушишь правило, и тебе тут же засчитают поражение. Три раза… — повторил Марк, словно произносил заклинание. — Ты можешь умереть, и вместилище восстановит тебя, но это уже будет помощь. Восстановишься в четвертый раз, и ты уже проиграла. В остальном же полагайся только на себя. Но перед тем, как использовать вместилище не по назначению, подумай, что ты жертвуешь ради этого одним восстановлением.
— Я поняла, — Ститри умиротворяюще улыбнулась и неуловимым движением поправила свои пышные волосы. Подумай, как поведет себя Верхний на поединке? К чему готовиться? Он бросится в атаку или будет выжидать?
— Ему спешить некуда, в отличие от нас. Скорее Верхний примет выжидательную тактику, он постарается действовать наверняка. Прогнозировать ничего нельзя.
У Ститри появилось странное чувство, и она не могла найти ему объяснения. Сомнение? Может быть… Возникнув однажды, оно постоянно укреплялось и отравляло… жизнь? Нет, то была не жизнь в земном, прежнем понимании.
Как это назвать? Инобытие? Другая жизнь? Ститри мучилась, пока не вспомнила услышанное в далеком детстве от старика, некогда активно трудившегося над усовершенствованием Конуса. У того умерла жена, Ститри зашла неожиданно с каким-то детским вопросом и вдруг увидела старого ученого возле постели, на которой лежала его умершая жена. Старик что-то говорил невнятно, но несколько слов удалось разобрать: «…чаю воскресения из мертвых и жизни Будущего века, аминь…» Может, произошло именно это? И наступила некогда обещанная… Все-таки жизнь, что же еще? Уже не в первый раз замечала Ститри — вполне поземному, что желания крепнут, эмоции — вопреки приказам Верхних — становятся сильнее, и даже общение с Марком (как еще назвать? Контакт? Соприкосновение?) вызывает давно забытые переживания. Вот и теперь, готовясь к поединку — непредсказуемому и оттого очень страшному, — Ститри переживала вполне по-земному. Влияние этой прошлой жизни заметно усиливалось. А вот жизни Будущего века… Ослабевало, что ли? Впрочем, думать об этом не хотелось…
Ститри чувствовала, что стоит на краю огромной пропасти. Выхода из нее нет. Но об этом не нужно думать.
Вокруг, сколько мог охватить ее взор, простиралась покрытая травой пустошь — ни деревца, ни кустика. Это был огромный простор. Чистое поле деятельности для воплощения любых замыслов.
Для начала Ститри материализовала табун диких лошадей. Пустошь сразу ожила, наполнилась радостным ржанием и грохочущим топотом сотен копыт. Но чего-то не хватало. Ститри подумала и прибавила к табуну ватагу молодых жеребят. Вот теперь не чувствовалось подделки. Ститри улыбнулась. Ей понравилось творить.
— Пусть же наполнится жизнью эта чистая земля, — произнесла она вдруг высокопарно и материализовала возле себя Ворчуна. Один такой был у нее в хижине, а этого Ститри решила взять с собой на поединок. Если, конечно, Чистые разрешат туда что-нибудь принести. Но еж не оружие, и вряд ли они будут против. Ститри материализовала удобную дорожную сумку и аккуратно положила туда Ворчуна. Еж не возмутился и сразу устроился на отдых. Он словно понимал, что является единственным живым существом, которое может поддержать Ститри в ее нелегкой борьбе. Почему именно он? Ститри не задумывалась. Наверное, она и сама в некотором роде была ежом. Колючим и злым, но часто нежным и преданным.
Ститри легла на землю, прислушиваясь к топоту разгулявшихся лошадей. В этом звуке чувствовалась сила. Нечто подобное Ститри ощущала, когда растворялась в своем вместилище. Там тоже была сила — сила жизни. Ститри вдыхала аромат живой степи — с запахом конского пота и навоза — и думала о том далеком дне, когда она впервые спустилась на Землю. Казалось, то была совсем другая девушка. Ститри удалось расслабиться, погрузиться в ностальгические воспоминания, но прозвучал вызов. Она вздрогнула, но взяла себя в руки и встала. Она была готова к поединку.
Глава 20
Похоже, это была пустыня. Ститри огляделась. Куда бы ни падал взор, желтели барханы горячего песка. Солнце в зените немилосердно жгло.
Тишина знойной пустыни не нарушалась ни малейшим звуком. Но Ститри догадывалась: Верхний решил взять ее измором и для этого поместил в пустыню. Ну что ж…