Что касается «уличного сброда» капитана лучников, то это, вероятно, описывало больше половины всего населения Шэнг-ми. Жалкие, нищие обитатели столичных многоквартирных домов, спрятанных во всем своем убожестве за великолепными фасадами аристократических дворцов и особняков, выходящих окнами на широкие проспекты города. Люди, которые никогда не знали, переживут ли они следующую зиму, как они оденут своих детей. Которые вкалывали до изнеможения за те жалкие гроши, которые могли заработать, потому что это было либо так, либо голод.
И которые, во всяком случае, слишком часто голодали.
— Капитан не смог сказать нам, кто на самом деле устроил пожары, милорд, — продолжил почтовый курьер. — Он думает, что они начались на складах вокруг южных доков, но он не уверен. В чем он уверен, — он заметно напрягся, — так это в том, что они быстро распространяются. И что дворец сильно загорелся еще до того, как его галера покинула гавань.
— Шан-вей, — пробормотал Гвэнжи у локтя Стар-Райзинга. Барон сомневался, что он вообще осознал, что сказал.
— А его величество? — он услышал, как кто-то другой спросил его собственным голосом.
— Мы… не знаем, — с несчастным видом признался капитан лучников, но что-то в его тоне заставило Стар-Райзинга очень пристально посмотреть на него. Молодой человек отвел взгляд.
— Скажи мне, — приказал барон.
— Милорд, — капитан лучников оглянулся на него, и его глаза заблестели от того, что могло быть непролитыми слезами, — мы не знаем. Но… но капитан галеры говорит, что слышал это… что карета его величества и ее эскорт так и не добрались до ожидавшего его галеона.
Стар-Райзинг почувствовал себя так, словно кто-то только что ударил его кулаком в живот.
— А как насчет графа Уинтер-Глори? Где он был, пока все это происходило?!
— Милорд, мы не знаем. Он так и не добрался до Шэнг-ми.
— Что?! — Стар-Райзинг уставился на него. — У него было пятнадцать тысяч человек! Что ты имеешь в виду под «он так и не добрался до Шэнг-ми»?!
— Ни один из его людей не добрался до города, милорд. Мы… не знаем почему.
Настала очередь Стар-Райзинга сделать шокированный, недоверчивый глоток воздуха. Несколько секунд он сидел, уставившись на побледневшего молодого всадника, затем встряхнулся.
— Понимаю, почему капитан конницы Жэнма послал вас за мной, — сказал он. — Какие у вас будут инструкции теперь, когда вы нашли меня?
— Милорд, я к вашим услугам в ближайшем будущем. Я должен сопровождать вас до Ти-Шэн, дождаться, пока вы прочтете все свои депеши и проконсультируетесь с мэром и командиром гарнизона, а затем отвезти ваш письменный ответ обратно в Жинко. Если… если от его величества по-прежнему не будет никаких известий, капитан конницы Жэнма и мэр Чжэнту отправят свои собственные сообщения… в Ю-кво.
Стар-Райзинг кивнул в знак признания того, чего не сказал капитан лучников. Император Уэйсу, возможно, все еще находился в столице, но наследный принц Чжью-Чжво и остальная императорская семья все-таки отправились в ту «отпускную поездку» на юг. И если случилось худшее, он больше не был наследным принцем Чжью-Чжво.
— Понимаю, капитан лучников, — сказал он. — В таком случае, думаю, вам лучше присоединиться к нам. Мы достанем вам новую лошадь на следующей почтовой станции. Если уж на то пошло, — он посмотрел на Гвэнжи, — мы можем запросить свежих лошадей для всех нас.
V
— Как много из этого подтверждено? — спросил великий викарий Робейр II, оглядывая стол в тихом уютном зале совета, который был гораздо менее роскошным, чем когда-то.
— Боюсь, почти все, — тяжело ответил викарий Аллейн Мейгвейр. Капитан-генерал Матери-Церкви был на шесть лет моложе великого викария. Однако он выглядел старше. Последние тринадцать лет были к нему не слишком добры.
— Во всяком случае, мы знаем, что случилось с Уинтер-Глори, — продолжил Мейгвейр с мрачным выражением лица человека, который видел — и был ответственен за — гораздо большую бойню, чем он когда-либо хотел. — Это было… некрасиво, ваше святейшество.
В частном порядке это оставалось «Робейр» и «Аллейн». В официальной обстановке или в присутствии других людей Мейгвейр всегда тщательно соблюдал все пункты официального этикета. Как он сказал человеку, который был Робейром Дючейрном, в день его официального возведения в сан великого викария: — Последнее, что нам нужно, это чтобы кто-то задавался вопросом, ты или нет главный, и ты чертовски хорош… хвала Богу и всем архангелам!