Но поздно или нет, это должно было произойти. Потому что каждое слово, которое я сказала ему о том, что он отец, было правдой. И потому, что общая любовь — общие дети — действительно могут исцелить сердце. Особенно, если родители будут любить их такими, какие они есть, а не как замену тем, кого они потеряли. И, благослови его Бог, Тэнгвин Сингпу не мог не любить ребенка таким, какой он есть, чтобы спасти его бессмертную душу. Так или иначе, я не вижу, чтобы Яншвин потерпела неудачу и в этом отношении.
Сейджин откинулась на спинку стула, наблюдая за съемкой с пульта в родильной палате, и улыбнулась мужчине, которого она так глубоко уважала.
— У вас дочь, командир.
Сестра Бейшэнь Куэйхо была невысокой женщиной, всего на дюйм или два выше Яншвин. В ней не было ничего хрупкого, но ее все еще густые волосы блестели в свете лампы, как свежий снег, а лицо, измученное семьюдесятью тремя годами любви и смеха, печали и радости, расплылось в широкой улыбке, когда она открыла дверь и отступила в сторону.
Тэнгвин Сингпу чувствовал себя огромным, неуклюжим, когда проходил мимо нее, и его сердце билось в горле и в глазах, когда Яншвин посмотрела на него с кровати. Он знал, что сестра Бейшэнь и ее помощники помогли ей привести себя в порядок, прежде чем впустить его в палату, но воздух был тяжелым от запаха пота и усталости, трудной физической работы и выделяющихся жидкостей. Он и раньше чувствовал запах последствий родов, и он наклонился над ней, его мозолистая рука была легкой, как перышко, когда он погладил ее по щеке. Это лицо было обрамлено волосами, все еще тяжелыми от пота, и покрыто морщинами от усталости и воспоминаний о боли, но ее глаза сияли, когда она улыбнулась ему.
— Эй, — тихо сказал он.
— Как сено для лошадей, — ответила она, завершая знакомую шутку, и он усмехнулся.
— Тяжелый день? — спросил он.
— О, нет! У меня были гораздо более тяжелые дни… и по гораздо худшим причинам, — сказала она ему и откинула одеяло, чтобы показать ему сморщенное, красное, хмурое, красивое лицо их ребенка.
— Она прекрасна, — сказал он.
— Может быть, еще нет. Давай будем честными, мы сегодня не в лучшем виде для тебя. Но она будет прекрасна, Тэнгвин. Так и будет.
— С тобой, ее мамой? Конечно, будет — даже если я буду ее отцом! — Он засмеялся, коснувшись кончиком пальца этого крошечного спящего личика. Она поместилась бы в его ладони и еще осталось бы свободное место, — подумал он. — Она была еще меньше, чем Фенгва.
— Ты понимаешь, что, поскольку она дочь, я могу выбрать имя? — сказала Яншвин. Он посмотрел на нее, и она посмотрела в ответ с оттенком вызова. — Вот как мы это делаем здесь, в Долине, — твердо сказала она. — Не так ли, сестра?
— Без сомнения, — безмятежно ответила сестра Бейшэнь.
— Ну, кто я такой, чтобы спорить о том, как мы делаем вещи здесь, в Долине? — мягко сказал Сингпу.
— Хорошо, потому что ее зовут Шучинг Фенгва Сингпу, — очень тихо сказала Яншвин. Он напрягся, но она покачала головой, прежде чем он смог заговорить. — У меня никогда не было возможности узнать их, Тэнгвин, но я знаю тебя. И поскольку я это делаю, то знаю, какими выдающимися людьми они, должно быть, были. Итак, это ее имя, и если у нас будет еще один ребенок — за что, несмотря на напряженный характер дня, я, так уж случилось, выступаю — и это будет мальчик, я надеюсь, ты назовешь его Цангзо. Не потому, что я пытаюсь вернуть тебе твою семью, а потому, что я хочу почтить их память, пока мы строим нашу семью.
Он посмотрел на нее сверху вниз, а затем опустился на колени рядом с кроватью. Он обнял ее и их дочь и прижался щекой к ее груди рядом с ребенком.
— Привет, Шучинг Фенгва, — его голос был хриплым, слегка дрожащим. — Я надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, насколько особенная твоя мама.
СЕНТЯБРЬ, Год Божий 914
I
У Сейфхолда не было эквивалента вездесущей электронной коммуникационной сети Земной Федерации, но у него были свои печатные средства массовой информации. Рекламные проспекты местного производства украшали доски объявлений перед каждой крупной церковью, и даже самый маленький провинциальный городок мог похвастаться по крайней мере одной газетой, хотя журналистская традиция Сейфхолда никогда не пыталась отделить мнение от новостей. Журналисты действительно стремились провести различие между фактами и тем, что эти факты могут означать… по крайней мере, обычно, и до тех пор, пока эти факты не противоречили их собственным взглядам. Но страницы их газет всегда настойчиво напоминали Мерлину Этроузу и Нимуэ Гарвей о тысячах сайтов «журналистики общественного мнения», которые заполнили информационную сеть Федерации.