— Возможно, ты и не убил никого из них, но уверен, что ты превратил их жизнь в сущий ад, — сказал Дейвин ободряющим тоном.
— Это так. — Кэйлеб заметно оживился. — Давай. Давай еще немного опозорим их!
МАЙ, Год Божий 915
I
— Дейвин был прав, — мрачно пробормотал Кэйлеб на ухо Шарлиэн, когда они смотрели на Мэнчирский собор из королевской ложи.
Их четверо старших детей — и Ливис Уитмин — присоединились к ним там, хотя восьмилетнего Доминика Мейкела пощадили. Однако Гектор, Айрис и все пятеро детей Эплин-Армаков заменили его, что заполнило ложу почти до отказа. Граф и леди Энвил-Рок, Корин, Нимуэ и их выводок заняли семейную скамью Гарвеев слева от святилища, а Ниниэн и Стифини Этроуз присоединились к ним.
Мерлин, конечно же, стоял столбом у королевской ложи.
— В чем? — пробормотала она в ответ под прикрытием органной музыки, которая заполнила переполненный собор, пока толпа верующих ожидала свадебной вечеринки.
— В том, насколько чертовски многолюдной будет эта вечеринка. — Кэйлеб покачал головой. — Расскажи о своих шоу собак и драконов!
Он был прав, — подумала Шарлиэн. — Хотя среди празднующих явно доминировали государства Чарисийской империи, были представлены, несмотря на огромные расстояния, все основные королевства Сейфхолда, кроме империй Харчонг и Деснейр, а также королевства Делфирак. Силкия прислала члена семьи великого герцога, а посол Долара также был двоюродным братом короля Ранилда, так что Дом Барнс был представлен непосредственно. Большинство других прислали послов, и особое место было зарезервировано для викария Жироми Остина, который совершил огромное путешествие — более восемнадцати тысяч миль — по железной дороге, каналу и пароходом, чтобы присутствовать в качестве личного представителя великого викария Тимити Робейра.
Это был жест, который она и Кэйлеб глубоко оценили, и тот факт, что Остин сохранил так много оговорок в отношении Церкви Чариса, только сделал его явную готовность предпринять это гигантское путешествие еще более важным для них обоих. Среди прочего, это еще раз напомнило им обоим о том, сколько добрых и сострадательных мужчин и женщин было в рядах Церкви Ожидания Господнего. Были времена, когда они нуждались в этом напоминании, что заставляло их еще больше ценить таких людей, как Остин.
Однако он был всего лишь одним из дипломатов и приезжих священнослужителей, которые заполняли скамьи, как маринованные рыбы. Она не видела их так много в одном месте со времен мирной конференции в Сиддар-Сити в конце джихада.
— На самом деле я не считала, — сказала она сейчас. — Действительно ли их больше, чем было у Нармана Гарейта и Жанейт?
— Думаю, что да, — ответил Кэйлеб.
<Определенно, — тихо произнес голос Мерлина в их затычках для ушей. <Считая всех, их примерно на двенадцать процентов больше.> Сейджин за пределами ложи на самом деле никогда не двигался, но его изображение, наложенное на их контакты, пожало плечами. <Думаю, их даже больше, чем у Айрис и Гектора, потому что это похоже на официальную ратификацию членства Корисанды в империи.>
Это была интересная мысль, — размышляла Шарлиэн. — И Мерлин, вероятно, был прав. На данный момент дети Айрис оставались законными наследниками Дейвина, поскольку закон Корисанды по-прежнему запрещал наследование по женской линии, и более консервативные элементы корисандского пэрства глубоко утвердились в защите этого принципа. Дейвин был готов внести поправку, чтобы изменить это в случае короны, но Айрис и Гектор убедили его отложить это до тех пор, пока он не произведет на свет хотя бы одного своего собственного наследника. У Айрис не было никакого желания принимать его корону, и последнее, что они хотели сделать, это привлечь внимание к тому факту, что, если что-нибудь случится с Дейвином, одна из побочных ветвей Дома Армак унаследует трон Корисанды. Или предоставить параноику дополнительные «доказательства» того, что Шарлиэн и Кэйлеб оказали давление на своего юного князя, заставив его подчиниться их воле, чтобы убедиться, что это произошло. Теоретически, этот трон уже принадлежал Кэйлебу и Шарлиэн, которые могли распоряжаться им по своему усмотрению, но, несмотря на всеобщее одобрение брака Айрис и Гектора, мысль о «чарисийском нарушителе» на троне оставалась тернистой.