— Ну, никогда не было так… плохо. — Шарлиэн покачала головой. — Можно подумать, что с моими генами и генами Кэйлеба у него это получится лучше.
— Шарли, ему не будет восьми еще пять с половиной дней! У нас еще много времени. Насколько ты знаешь, к тому времени, когда ему исполнится двенадцать, он будет таким же хорошим лжецом, каким был Нарман!
— И это должно заставить меня чувствовать себя лучше?
— Конечно, это так! У королевской или императорской династии никогда не бывает достаточно квалифицированных дипломатов. Только подумайте, каким переговорщиком он станет, если у него уже есть такая наглость и он может просто приобрести необходимый набор навыков!
— Боже мой, — сказала она. — Ты действительно думаешь, что ты смешон!
— О, нет. Не думаю, что я смешон, — сказал он ей с улыбкой, и она усмехнулась.
— Ну, учитывая, насколько ты ловок с убийцами и великими драконами, думаю, мы все равно оставим тебя при себе. В конце концов…
— Извините, я опоздал! — прервал его другой голос, когда Травис Олсин вошел в систему связи. — Я думал, что эта встреча никогда не закончится!
— Не беспокойтесь об этом, — сказал Кэйлеб, отрываясь от своего разговора с сэром Данкином Йерли. — Помимо того, что восточные участники нашей дискуссии задерживаются допоздна, у нас еще много времени.
— Ваше беспокойство по поводу моего недосыпания ошеломляет меня, ваше величество, — сухо сказал герцог Сирэйбор.
— Слушайте, слушайте! — граф Корис эхом отозвался из Корисанды, и Кэйлеб усмехнулся. Но затем его веселье исчезло, и он откинулся на спинку стула рядом с Шарлиэн, выражение его лица было гораздо мрачнее, чем мгновение назад.
Было физически невозможно найти время, когда весь внутренний круг мог бы присоединиться к конференции по комму. Вот почему они обычно ограничивались старшими членами круга, и довольно часто не всеми из них. Однако сегодня вечером каждый участник, который, возможно, мог присутствовать, присутствовал в электронном виде в сети, которая охватывала окружность Сейфхолда, начиная с Корина и Нимуэ Гарвей, которые снова посещали Соединенные провинции; до Эдуирда и Жейн Хаусмин и Жанейт Фарман в Лэтике; до Кинта и Илейн Клэрик в Мейкелберге; Жэнсина Уиллиса и Амброса Мэкфэйдина на новом нефтяном месторождении Саутленд Дриллинг в Силкии; Кориса, Гектора и Айрис в Мэнчире. Там были Пейтир Уилсин и Мейкел Стейнейр, его брат Доминик и сэр Данкин Йерли. Эйлана и Ливис Армак-Уитмин, Эдуирд Сихэмпер, Арналд Фэлхан, сестра Амей Бейланд, отец Абел Жэстроу, Ражир Маклин, его дочь Тейрис и его зять Эйзак Канклин…
Это был очень длинный список, и была причина, по которой все они присутствовали на этой вечере в Теллесберге.
— Прежде чем мы перейдем к главному делу, — сказал теперь Кэйлеб, — нам, вероятно, нужны последние новости о Сиддармарке. — Кто-то издал звук отвращения по комму, и Кэйлеб кивнул. — Знаю. Я знаю! Но нам это нужно для фона. Нарман?
— Лучше не стало, — сказал Нарман, когда его аватар появился в поле зрения каждого участника. Его руки были сцеплены за спиной, когда он с Совой стоял на балконе электронного двойника дворца Эрейстор. Княгиня Оливия стояла между ними, ее волосы развевал свежий бриз, дующий с залива Эрейстор, ей больше не нужен был костюм виртуальной реальности, чтобы присоединиться к своему мужу, благодаря органическим имплантам, которые придумал Сова.
— Так называемый закон Хиджинса об экспроприации и общественном восстановлении был принят в первом чтении, — продолжил Нарман. — И пока они этим занимались, они приняли Закон о банковской реформе. В том же законодательном пакете было немало других плохих идей, но именно эти две принесут наибольший ущерб.
— Закон об экспроприации и общественном восстановлении гораздо больше внимания уделяет экспроприации, чем восстановлению. Он национализирует консорциум Канала, замораживает полномочия всех неправительственных членов правления Транс-Сиддармаркской железной дороги, национализирует сталелитейную промышленность и предписывает экспроприировать все активы, принадлежащие чарисийцам в республике.
Кто-то присвистнул, и Нарман выгнул бровь.
— Извини, Нарман, — сказал Корин Гарвей. — Я был очень сосредоточен на изменениях. В последний раз, когда я просматривал проект закона, он и близко не заходил так далеко!
— Это потому, что наш хороший друг Жермо все еще придумывает это по ходу дела, и он обнаруживает, что люди, которые так напуганы, готовы позволить ему гораздо больше, чем ожидал даже он, — мрачно сказал Нарман. — Плохая новость заключается в том, что мы понятия не имеем, как далеко он, вероятно, зайдет. Хорошая новость заключается в том, что дальше он идти не может!