— О? — Нарман остановился, сложив руки за спиной, и поднял бровь, глядя на гораздо более высокого сейджина. — Ты думаешь, мы можем предположить, что его нет?
— Конечно, нет! — Мерлин закатил глаза. — Просто говорю, что, похоже, мы можем продолжать делать то, что делаем сейчас, не подвергаясь смертельной критике за наши старания. И есть гораздо больше инноваций, которые мы можем внедрить, не выходя за рамки воды, пара, гидравлики и пневматики.
— Согласен, что это, скорее всего, правда, — сказал Нарман через мгновение. — Так это или нет, мы должны предполагать, что это так, чем сидеть сложа руки, засунув большие пальцы в задницу, так и не сделав ни черта, пока тикают часы.
— Черт возьми, хотел бы я, чтобы мы могли попасть в Ключ, — вздохнул Мерлин, и Нарман резко фыркнул в знак согласия.
Ключ Шулера был самой сводящей с ума подсказкой, которая у них была — или, может быть, не была — о будущем Сейфхолда. Согласно семейной традиции Уилсинов, Ключ был оставлен архангелом Шулером как хранилище вдохновляющего послания его семье, которую он избрал в качестве особых хранителей Матери-Церкви, и как оружие, которое будет использовано Церковью во время наибольшей нужды. На самом деле это был модуль памяти: прочная сфера диаметром два дюйма с внутренними молекулярными схемами, которые могли бы вместить содержание всех книг, когда-либо написанных на Сейфхолде. Что в нем на самом деле содержалось, кроме записанной голограммы Андрокла Шулера, обращающегося со своим наставлением к своим потомкам, стражам Церкви, оставалось загадкой. Сова, искусственный интеллект, который обитал в компьютерах в пещере Нимуэ вместе с электронной личностью Нармана, определил, что по крайней мере один из файлов, спрятанных внутри, содержал более двенадцати петабайт данных, но никто не имел ни малейшего представления о том, что в нем было, а протоколы безопасности Ключа исключали доступ к нему без пароля, которым никто не обладал.
Вполне возможно, что ответ на каждый стоящий перед ними вопрос содержался внутри Ключа.
И они не могли до него добраться.
— Это было бы неплохо по многим причинам, — согласился Нарман. — Особенно, если эта чертова штука точно скажет нам, что, черт возьми, Шулер имел в виду под «тысячью лет»!
Мерлин хмыкнул, потому что истинной сутью их проблемы было обещание Андрокла Шулера Уилсинам, что «архангелы» вернутся «через тысячу лет». Если они не вернутся, цейтнот исчезнет, и внутреннему кругу может потребоваться столько времени, сколько потребуется, чтобы найти правильное решение. Но если бы кто-то — или что-то — действительно возвращалось, чтобы проверить ход грандиозного плана Эрика Лэнгхорна, кем бы они или что бы это ни было, несомненно, оно, как минимум, командовало бы системой кинетической бомбардировки.
Это может быть… плохо.
Конечно, не было никакого способа узнать, верна ли семейная традиция Уилсинов о том, что он обещал что-то в этом роде. Никто не удосужился записывать что-то подобное, поэтому оно передавалось исключительно устно в течение почти девяти столетий, и по пути потерялись несколько мелких деталей — например, пароль для Ключа, если предположить, что Уилсины когда-либо знали его. Никто не был уверен, имел ли Шулер в виду, что он и другие «архангелы» вернутся сами — хотя это казалось маловероятным, поскольку большинство из них были мертвы еще до того, как он записал свое сообщение, — или вернется что-то еще. Или откуда бы это ни вернулось, если уж на то пошло, хотя, учитывая все эти активные источники энергии в Храме, Мерлин знал, откуда стоит ждать такой приход.
И имел ли он в виду, что возвращение того, кто или что возвращалось, произойдет через тысячу лет после Дня Творения, когда первые Адамы и Евы пробудились здесь, на Сейфхолде? Или он имел в виду тот момент, как оставил Ключ, в конце войны против падших? Мать-Церковь начала отсчет лет с момента своей окончательной победы над падшими, но война закончилась только через семьдесят с лишним лет после Дня Творения. Итак, если Шулер имел в виду тысячу лет после Сотворения Мира, то он говорил примерно о середине июля 915 года. Если он имел в виду тысячу лет с того момента, как оставил Ключ далекому предку Уилсинов, то он говорил о 996 году или около того. Или он мог просто говорить о 1000 году, через тысячу лет с запуска церковного календаря после джихада.
Итак, у нас есть пятнадцать лет… или девяносто шесть… или сто, — подумал теперь Мерлин. — Ничто так не оживляет день, как небольшая двусмысленность.