Неподвижно скорчившись на земле, я взирал на доктора. Сердце мое сжимал жуткий страх. Но не сердце Уитли! Его лицо светилось страстным желанием докопаться до сути - нечто незаурядное в его мозгу подпитывало пламень научной любознательности.
Минута тишины - и ужасающий звон накатил вновь. Оглушительный, всепоглощающий, космический. Словно бой каких-то невообразимых часов, что отмеряли ход небесных светил! И снова звон ослаб и утих.
Тишина продлилась несколько минут, а затем уши уловили новый звук. Низкий и глубокий, он был выдержан в скорбной, торжественной интонации - словно пение могучих воинств, справлявших грандиозную панихиду; словно горестные стенания всех земных хоров. То звучали не голоса людей, но напев был ритмичен, синхронен и вызывал неясный страх, разносясь над мертвым островом. Он все возрастал и возрастал, пока не достиг своего апогея. Затем неспешно стих.
Мы продолжали неподвижно лежать, пытаясь пронзить взглядом тьму, в которой тонула вершина вулкана - место, откуда доносились таинственные звуки. И пока мы напряженно выжидали, произошло нечто поразительное.
Звенящая нота прозвучала еще раз, и, кажется, в тот же миг высоко над нами, из кратера вулкана, в небо ударила огромная колонна сверкающего багрового света; пронзая воздух под небольшим углом, она уходила в бесконечность. Невольно вскрикнув, мы прикрыли глаза ладонями: красный свет ослеплял своим блеском. Мы лежали, прижав руки к глазам, а пение снова стало нарастать. Однако теперь оно звучало иначе: сильнее, глубже, радостнее! И на этот раз оно не утихало - все катилось и катилось вперед торжественным, ликующим потоком.
Поглядывая между пальцев, мы увидели, что столб света все еще устремляется вверх, и теперь смогли оценить его ужасающие размеры. Вырываясь из гигантского кратера, словно какой-то чудовищный цветок алого пламени, он достигал в толщину по меньшей мере полмили. Столб указывал в небо почти строго вверх, и окончание его невозможно было увидеть - казалось, он просто угасает вдали, исчезая в пустоте между мирами.
Я почувствовал, как доктор Уитли сжал мою руку, и повернулся к нему. Лицо друга светилось интересом, и говорил он низким, возбужденным голосом.
- Видишь, куда направлен свет? - спросил он, ткнув рукой в небеса.
Я посмотрел снова, и ощутил, как в мое нутро вползает страх, ведь колонна света, судя по всему, указывала прямехонько на крошечный багровый диск Марса. Пока я таращился в небо, вновь послышался голос доктора:
- Теперь ты увидел связь?
Я был так ошеломлен, что не ответил. В полном молчании взирали мы на световой поток, а примерно через три минуты вновь раздался колокольный звон, и одновременно с этим угас и свет, оставив нас в еще более плотной темноте, чем прежде. А триумфальный напев неторопливо сходил на нет, пока не стих окончательно.
Шли минуты. Из кратера не доносилось ни звука. Наконец мой спутник поднялся на ноги, и я, следуя его примеру, неуклюже распрямился: поза, в которой я, скорчившись, лежал на земле, была предельно неудобной.
-Давай-ка вернемся к самолету, - сказал доктор Уитли. - Уверен, сегодня ночью мы больше ничего не увидим.
В задумчивом молчании спускались мы к побережью. Каждый из нас размышлял над увиденным - и лично мои мысли переполняло безнадежное отчаяние. Мы нашли то, что искривляло путь Марса и направляло его на уничтожение Земли. Но кто - или что - стоял за всем этим? И чего они пытались добиться, совершая подобное? Ведь если погибнем мы, то и они тоже.
И гораздо более важный вопрос: что мы могли сделать, чтобы отвести беду и отшвырнуть планету прочь? Что? Как двое людей смели надеяться одолеть тех, в чьей власти было дотянуться до мчащейся планеты и остановить ее; тех, кто способен сосредоточить свою силу и свое мастерство в мощном луче и пронзать им сами звезды... сквозь космос!
7
Весь следующий день мы прятались в небольшой пещерке в прибрежных скалах. На жадные расспросы лейтенанта Райдера мы с доктором почти ничего не ответили, да и друг с другом особо не обсуждали события прошлой ночи. Уитли обдумывал увиденное, и я, понимая это, не испытывал, со своей стороны, особого желания говорить о случившемся. Однако кое-что я все-таки предложил. Идея моя сводилась к тому, что нам следовало взлететь над кратером и, когда появится луч, сбросить бомбы. В бомбосбрасывателях нашего самолета имелось достаточно мощных снарядов, чтобы сровнять с землей почитай весь кратер, и я полагал, что, какая бы дьявольская машина ни работала внутри вулкана, взорвать ее будет проще простого.
Однако доктор Уитли не оставил от моего замысла камня на камне.
- Какой в этом толк? - спросил он. - Или, по-твоему, после уничтожения луча Марс прекратит падать на нас?
Я промолчал, поскольку ответ был очевиден: конечно же, красная планета не остановится. Но что же тогда мы могли предпринять? Когда я задал этот вопрос своему другу, тот сказал:
- Единственное, что следует сделать, - это выяснить как можно больше о происходящем в кратере. И лишь потом принимать решение. Во всяком случае, мы обнаружили то, что притягивает сюда Марс, и в запасе у нас есть еще несколько дней до того, как Земля окажется в опасности.
-Ты говорил о предположении, которым с тобой поделился доктор Холланд, - напомнил я Джерому. - Оно, случаем, не имеет какого-либо отношения ко всему этому?
Доктор хранил задумчивое молчание.
- Возможно, возможно, - ответил он рассеянно. - Хотя воображение у Холланда было весьма богатое. Давай, впрочем, обсудим это чуть позже.
Зная, что вытянуть из доктора сведения, когда он не желает говорить, попросту невозможно, я больше ничего не сказал.
Мы не осмеливались выбираться из нашего укрытия до самой ночи - стремительной тропической ночи, что опустилась на остров, подобно плащу, и ненадолго окутала нас кромешной тьмой, чтобы затем разбавить эту тьму светом, изливавшимся с усыпанных звездами небес.
План действий на эту ночь мы уже составили. Как только стемнеет, я и доктор намеревались засесть на самом краю кратера и дожидаться начала светового извержения, которое, как мы были уверены, случится в полночь. Дальше мы пока не загадывали, ведь все наши последующие шаги всецело зависели от того, что нам предстояло увидеть в кратере.
В это же время пилот должен был, обыскав деревенские склады, попытаться пополнить запасы горючего, которого, по сведениям Уитли, на острове имелось довольно много. Топливо использовали, чтобы сжигать скопившиеся за год на острове залежи мусора и старого валежника. Если горючее все еще нетронуто, от лейтенанта Райдера требовалось доставить достаточное его количество на берег, заправить самолет и быть готовым ко всякого рода неожиданностям.
Словом, когда воцарилась ночь, мы с Уитли немедля отправились к кратеру, оставив пилоту набросанную карандашом карту, с которой лейтенант мог сверяться во время своих поисков. Не помню, чтобы по пути мы много разговаривали. По сути, восхождение на вершину отнимало у нас все силы без остатка: склоны поражали свое крутизной, и мы были вынуждены взбираться предельно осторожно и не размениваясь на болтовню. Время от времени мы отдыхали в тени одной из огромных каменных голов, несколько которых торчало из вулканического склона.
Дело уже, скорее всего, шло к десяти часам, когда мы наконец добрались до самой кромки кратера и затаились в каком-то низком кустарнике, росшем на краю пропасти. Призрачный свет мало что позволял разглядеть в бездне под нами; разве что обрывистые, почти отвесные стены, уходившие вниз, в непостижимую тьму. Мы не видели в кратере ни единого огонька, не улавливали никакого движения. 'А мы ничего и не заметим, - подумал я, - пока не наступит полночь и не вспыхнет багровый свет'.