– Им ведь разрешено взять с собой только нож и лук. Если они что-то забыли, то стоит больше волноваться за… – Встретив приподнятую бровь Фрейис, Элла поняла, что лучше осечься.
– Да, у меня всё есть, – сказал Кейлен.
– У меня тоже. Всё перепроверил перед выходом, – сказал Рист.
Тарн двинул Данну локтем в бок, тот слегка взвыл и закашлялся.
– Да есть у меня всё…
Тарн снял заплечный мешок.
– Чуть не забыл. Должны прекрасно вам подойти. Доделал их позапрошлой ночью.
Порывшись в мешке, он достал два кожаных ремня и отдал Ристу с Кейленом.
Кейлен провел пальцами по ремню: насыщенного охряного цвета, гладкий и жесткий. Каждый стежок был сделан аккуратно и почти идеально. Тарн славился в окрестных деревнях как один из лучших дубильщиков и кожевников. Торговцу, направляющемуся в Гизу или Аргону, он бы запросто продал ремни за две или даже три серебряные марки.
– Благодарю, мастер Пимм, не стоило… – начал было Кейлен.
– Не нужно слов, – перебил его Тарн. – В конце концов, мы почти родня и присматриваем друг за другом.
Кейлен кивнул и сразу же застегнул ремень на поясе.
Остальное время собравшиеся отвлеченно болтали о всяком: о погоде в ближайшие три ночи, где парням лучше разбить лагерь и о многом другом, что уже обсуждали сотню раз. Кейлен рассеянно слушал и поддакивал, пока у помоста вдруг не началось шевеление.
Туда поднялись старейшины всех семи деревень: четверо мужчин и три женщины во главе с Эрдхартом.
– Очень рад видеть вас всех здесь в таком количестве, готовых проводить юношей пройти обряд взросления, – произнес он. – Это давняя традиция наших деревень, и я рад, что она продолжается.
Он сделал шаг назад, давая возможность высказаться главам других деревень. Каждый говорил о гордости, традициях и чести – их речи мало чем отличались друг от друга.
– Итак, время пришло, – снова взял слово Эрдхарт, перекрывая гомон толпы. – Все юноши должны разделиться на группы, попрощаться с родными и подойти к жаровне.
Кейлен повернулся к родителям, и тут же Фрейис заключила его в такие могучие объятья, какими и медведя можно было задушить. Когда Кейлен снова смог дышать, он уставился на отца. Тот просто положил руки на плечи сына и наклонился к нему.
– Люблю тебя, сын.
Без лишних слов он поцеловал Кейлена в лоб.
– Постарайся не умереть там с голоду, – сказала Элла. – И помни – не трогай руками таринский лист.
– И я тебя люблю, сестренка, – засмеялся Кейлен.
Он медленно отошел от них, потом развернулся. Попрощавшись со своими, к нему присоединились Данн и Рист.
– Порой мечтаю, чтобы у матери было чуть меньше задора, – засмеялся Рист. Кейлен согласно усмехнулся, а Данн только что-то простонал. – Бурная ночка, Данн? Та четвертая кружка была лишней? Или уже пятая?
– Отвали, Рист. Я собирался выпить всего одну и сразу же лечь спать.
– Конечно, сначала одну, а потом пошло-поехало, – сказал Кейлен.
Так парни продолжали перешучиваться, пока шли к жаровне, от которой начиналось испытание. Они обменивались приветствиями и кивками со знакомыми. Где-то в сотне шагов дальше по шеренге Кейлен увидел Куртиса с Фритцем и Деннетом Хилдомом. В груди поселилась мимолетная злость. Он несколько раз глубоко вздохнул, потом повернулся к друзьям, которые продолжали в привычном ритме обмениваться колкостями, только Данн острил не так резво, как обычно. Кейлен слушал их с усмешкой.
За их спинами зазвучал рог, потом над головами пронеслась горящая стрела. Она упала точно в огромную жаровню, заваленную пропитанными маслом дровами. С громким шипением над жаровней взвился столп пламени.
– Испытание начинается! – провозгласил Эрдхарт.
Юноши один за другим начали выходить из строя и направились к лесу. Кто-то мешкал больше, кто-то меньше, но в конце концов все последовали примеру первых.
– Ну что, – выдохнул Кейлен в первый раз с тех пор, как стрела зажгла жаровню, – пожалуй, пора идти.
Рист с усмешкой кивнул и закинул мешок на плечо. Данн что-то буркнул. Кейлен подумал, что большего из него сегодня не выжать.
– Нужно поскорее добраться до ручья и наполнить меха, – предложил Рист.
Кейлен кивнул, не сводя взгляда с деревьев. Когда они дошли до опушки и преодолели внешнюю границу, Кейлен почувствовал в груди знакомую тяжесть. Влажный густой воздух оседал в легких и не желал выходить. Спустя полчаса ходьбы он немного привык к этому ощущению, хотя и не настолько, чтобы совсем от него избавиться.